на то, что США и Советский Союз пришли по нему к определенному соглашению. Он продолжал допрашивать каких-то свидетелей и делал это, в основном, как я думаю, с дальним прицелом: противопоставить что-то на случай, если я пожелаю выступить с "антисоветскими" статьями или книгой по этому делу. Я узнал, что одного из свидетелей Сергадеев запугивал словами о том, что с "Америкой есть договоренность, и в нужный момент Данилов будет отправлен в Советский Союз, где его ждет суд и тюремное заключение". Услышав такое, я написал заявление Генеральному прокурору СССР Александру Рекункову, спрашивая, правда ли, что мое дело еще не прекращено. Вскоре через главного прокурора штата Нью-Йорк я получил ответ от Рекункова, где говорится о прекращении дела. О том же самом американское посольство было поставлено в известность советским Министерством иностранных дел в апреле 1988 года. В уведомлении сказано, что по этому вопросу принят соответствующий указ Верховного Совета. Однако ни номер, ни дата указа не сообщались. Мне до сих пор хочется взглянуть на этот документ или хотя бы на справку за подписью полковника Сергадеева об окончательном закрытии моего дела.
5) Пол Стомбау получил повышение: был переведен из четвертого в третий класс по рангу чиновников департамента внешних отношений — по всей вероятности, за то, что не побоялся подставить себя под возможный арест, вступая в контакт с отцом Романом.
6) Мурат Натирбофф возвратился в Вашингтон и вышел в отставку. Однако позднее его вновь призвали на службу в ЦРУ, в окружение Вильяма Уэбстера — руководителя ЦРУ. Его занятием стало планирование и координация работы, направленной против шпионской активности КГБ внутри страны. Был по достоинству оценен долгий опыт его работы в СССР и в странах Восточной Европы.
И последнее сообщение: 22 октября 1987 года Советский Союз объявил, что Адольф Толкачев казнен за измену родине.
Оглядываясь на не столь давнее прошлое, я продолжаю ощущать сожаление в большей степени, нежели гнев. Вряд ли смогу я вернуться в Москву, чтобы закончить розыски потомков Александра Фролова. Хотя в годы правления Горбачева происходит столько неожиданных поворотов, что наверняка ничего сказать нельзя.
Однако, несмотря на свой поспешный отъезд из Союза, я могу все-таки, как мне кажется, попытаться связать несколько концов моей семейной истории.
Старший сын Фролова, Николай, отец Бабуты, был произведен в 1901 году в генерал-майоры, возглавил артиллерийские арсеналы в Москве и Одессе, позднее был военным губернатором Амурской области. В какие-то годы — точно установить не удалось, он оставил мать Бабуты и усыновил своего незаконного ребенка. Он вышел в отставку в 1907 году, но вернулся на военную службу с началом Первой мировой войны. Умер он от тифа в 20-х годах. Два его законных сына, Александр и Гавриил, были недолго на военной службе, а затем поломали семейную традицию и ушли в театр. Александр, умерший в 1942 году, долго работал в Большом театре художником по декорациям; Гавриил был актером труппы Художественного театра в Москве и других театров; умер в 1947 году.
Наиболее впечатляющей была военная карьера Петра Фролова. Он был пожалован в генерал-майоры в 1894 году, стал военным губернатором Киевского округа, затем членом Государственного военного совета в Санкт-Петербурге. В 1915 году он — командующий Петербургским военным округом, через год — помощник военного министра Сухомлинова, еще через год, в 1917-ом — член Государственного совета, высшего органа Думы. Он окончательно вышел в отставку в 1918 году после сорока девяти лет армейской службы. Как сыну декабриста ему было разрешено Лениным до конца жизни сохранить за собой семейную дачу в Иссаре, южнее Ялты. Там он жил с сестрой Надеждой и с ее сыном Сашей Манганари. Погиб он в октябре 19-го года от удара ножом, нанесенного рукой известного убийцы.
Надежда продолжала жить на территории поместья Бен-Джаним, пока не сломала ногу в бедре и не умерла вскоре после этого — примерно в 1930 году. Ее похоронили рядом с любимым братом Петром, о котором она имела обыкновение говорить: "Мы с ним как две березы из одного корня".
По сведениям, которые я нашел в архивах, территорию эту вскоре забрали под санаторий Аэрофлота, и соседние жители видели, как могилы Фроловых заравнивали бульдозером, чтобы сделать футбольное поле.
Что касается Саши, его следы почти затерялись. На выставке, посвященной эпохе декабристов, которая открылась в Пушкинском музее в 1985 году, я обнаружил, что у Александра, брата Бабуты, есть пасынок, живущий и сейчас в Москве. Я навестил этого человека (он литературный критик), и мне была показана папка с рисунками, среди которых были гравюры Манганари. Их удалось спасти после войны.
"Я помню его, — сказал мне о Саше Манганари хозяин квартиры. — Он часто приходил к нам обедать. У него были длинные волосы, и мы звали его Карлом Марксом. Он был занятным человеком и очень сильно хромал".
Как Саша окончил жизнь, остается загадкой. По одной из версий, он был арестован за убийство своей матери и умер в тюрьме. По другой — заболел в поезде по дороге в Крым, в 1932 году, был вынесен из вагона, умер там же, недалеко от железнодорожного полотна, и там же был похоронен. Могила его, как и многих представителей этой семьи, не сохранилась…
Я всегда буду чувствовать себя должником всей этой семьи.
Я так и не сумел найти сундук с медалями, который, по словам Бабуты, находился где-то в Москве. Но зато меня ожидал утешительный приз в послужном списке "ле женераля", сохранившемся в Военно-историческом архиве. В нем были перечислены все награды, полученные им от Российского правительства, а также от Великобритании, Франции, Китая, Болгарии, Черногории и Бухары.
Не нашел я и удовлетворительного объяснения замысла памятника, установленного на могиле Александра Фролова. Из архивов мне удалось узнать, что два его сына обратились к архитектору Василию Шервуду с просьбой сделать проект мемориала. Может быть, он хотел вложить в него свое религиозное ощущение бессмертия души, разбросав по гранитным выпуклостям звезды и что-то, похожее на клочья дыма? Или попытался как-то смягчить чувство вины, которое испытывал из-за того, что его предок, Шервуд Верный, выдал когда-то своих друзей-декабристов Николаю Первому?..
Впрочем, все это не так важно. Пожалуй, величайшим моим открытием, которое я сделал совсем недавно, было следующее: мои московские друзья до сих пор регулярно ходят на Ваганьковское кладбище, чтобы положить цветы на могилу Александра Фролова.
Источники
Одной из особенностей централизованной власти с высокоразвитым бюрократическим аппаратом является то, что она умеет накапливать огромное количество документов, досье, в
