тогда Хризаль была так счастлива появившемуся шансу стать снова нормальным человеком. Я и сам этого желал всем сердцем, а мою настороженность развеял уверенный в себе могучий маг. И мы согласились на этот сложный ритуал. Несколько дней мы втроем собирали необходимые ингредиенты. В назначенное время Эйгарин отделил душу Хризаль от тела, заключил в специальную ловушку. Он долго очищал ее физическую оболочку, все шло точно по сценарию. Но душа возлюбленной упорхнула в чертоги нижнего мира, едва отшельник освободил ее для воссоединения с телом. Оказалось, что никто не в состоянии спрятать душу, посвященную Тьме, от ее бога и владыки нижнего мира — Хозена. Тогда я не мог видеть души, как мы видим их сейчас, и долго отказывался верить в произошедшее. Маг не смог убедить меня в окончательной смерти Хризаль, согласился поместить ее тело в огромный сосуд с какой-то жидкостью для поддержания в нем жизненных процессов.
— И ты за шестьсот лет не понял, что Эйгарин хотел лишь помочь ей? — Лек внезапно озвучил только что возникшую мысль, — как ты вообще жил с этой ненавистью все это время?
— Моя жизнь превратилась в месть. Я нашел всех, кто виновен в муках моей любимой и покарал их.
— А как вы оказались в плену вампиров?
— Виной всему стало повсеместное искоренение Тьмы сильнейшим магом Света — королем Свангоном, уже почти ставшим первым Часкейским властителем. Он прошелся по последним оплотам нижнего мира и загнал самых стойких приспешников Хозена на территорию Горгуды, Темные были вынуждены бежать в последнее вольное королевство. А в нем жил я. У нас все еще отказывались строить магические башни-маяки, что высились по всему континенту и не позволяли ускользнуть ни малейшему проявлению Тьмы. Ввиду этого нашествия все войска моего короля Винцега под моим же командованием были вынуждены бороться с наглой деятельностью этой нечисти. По нескольку раз в день мои отряды прерывали жертвоприношения, вырывали подданных Горгуды из кровавых ритуалов, а Часкейский лишь обложил наши границы и не вмешивался.
— Помню историю. Он ждал, когда ваш король принесет ему ключи от королевства и вассальную клятву. Если бы этот Винцег Горгудский поспешил, то…
— Хорошо, — лениво махнув рукой, Стинок прервал собеседника, — опустим историю королевства. Началось все в моем доме, именно в то время. Небольшая группа вампиров во главе с черным магом и двумя нэрланами захватили мой дом в столице. Меня и Хризаль связали. На наших глазах перерезали горло всем слугам, после чего потребовали отозвать войска из столицы, пригрозив смертью моей возлюбленной. Причем маг легко поклялся на своей крови, что оставит ей жизнь, и я выполнил их требования. Черный оказался верен клятве и даже более. Этот ублюдок оставил в живых нас обоих, только перед уходом приказал обратить мою невесту в вампира. Тогда этот поступок сильно развеселил черного мага.
— То есть тебя не обращали?
— Нет! Я лично руководил своим обращением, но уже после встречи с Эйгарином. Будучи убит горем, вернулся на родину и при помощи верных мне друзей из тайной службы Горгуды нашел ту самую шайку кровососов. Первого из пойманных заставил провести ритуал обращения. Уже обретя нужную мне мощь, выслеживал каждого темного, чтобы вырывать их сердца. Последним был черный маг, Лагошь его звали. А умирал он без малого одиннадцать дней.
— Ты вроде совершил свою месть. Зачем обратился к Хозену?
— Нет! Я ее не совершил. Я продолжил выслеживать темных магов и вампиров повсеместно и рвать их сердца на части. Но магистры академии уничтожали их намного успешнее меня. Решив поступить по другому и снова вернувшись в Горгуду, я начал мстить всем, кто преследовал нас после обращения моей любимой.
— Твоя душа пропиталась Тьмой от съеденных сердец темных!
— Начинаешь понимать, пацан. Вот тогда-то и явился Хозен. Он показал мне мою Хризаль в своем нижнем мире, ее душа обрела новое тело. Она была прекрасна, как и прежде, никаких признаков вампирского голода. Только при этом она руководила несколькими ноориями и готовилась стать первой самкой-брох. Я ужаснулся ее новой ипостаси, а от грядущей участи моей любимой впал в бешенство. Хозен смеялся моим потугам убить его. Даже навредить ему было не в моих силах. Тогда-то он и предложил послужить ему, установил срок в шесть веков, чтобы не использовать Хризаль в качестве матки для рождения своих монстров. Даже предложил вернуть ей нормальное тело на срок одной жизни смертного.
— Я бы тоже согласился, — Лек печально смотрел на бывшего врага, — ради Мии. Ради нее я не задумываясь отдам свою душу.
— Дурак! Твоя душа совсем не твоя, — усмехнулся Стинок, — она обещана Хозену. А он от душ не отказывается. Мы можем сражаться против него сколько угодно, но после смерти душа отправляется в его мир, в полное его распоряжение.
Лек задумался не на шутку. Стинок же, увидев его, погрузившегося в свои мысли, молча удалился в свои покои.
Спустя некоторое время из башни вышел местный маг, он принялся собирать всех обитателей крепости у стены Зева. Дождавшись последних обитателей, увел всех по тропе к некогда разрушенному городку Зев Тьмы.
В замке остались только пятеро разумных. Совсем немногие знали о том, что уже долгое время готовился опасный и сложнейший ритуал призыва.
Сого, напившись положенных отваров, облюбовал место у водопада Веры. Зафиксировал посланника Хозена у подножия отвесной скалы при помощи специально вбитых в камень скоб и кожаных ремней. Прикованный жалобно повизгивал и пытался что-то говорить с кляпом во рту, присутствующие не обращали на это совершенно никакого внимания. Орк уже изобразил свои знаки и руны на драконьем коконе и степенно наносил ритуальные узоры на свое тело. Эйгарин трудился на площадке перед перепуганным насмерть Баалором, создавая причудливый рисунок из рун, странных узоров и линий. Это было сложное нагромождение плетений сбоку от носилок с лежащим в астральной капсуле Карником. Иногда подходил к перепуганному иномирцу, брал у него пару капель крови и спешил нанести ее в очередной узел своего шедевра, тогда некая часть плетений ненадолго вспыхивала и угасала, оставаясь слегка подсвеченной.
— Учитель, почему орки до сих пор называют астральную капсулу драконьим коконом? — Хесус и Мия расположились слева от занятой под ритуал площадки, — странно, что тысячелетия, прожитые бок о бок с академией, не наложили свой отпечаток на их культуру.
— Не задавай вопросы, ответы на которые очевидны, дочка, — глава академии с хитрым прищуром взглянул на девушку, — вижу, ты просто нервничаешь перед началом.
— Конечно, нервничаю!
— Тогда давай поговорим о твоем "рое", — отвернув Мию от происходящего, он продолжил, — что конкретно
