Глава 18
— Держи, — сказал Джеми. — На удачу.
Он бросил через стол ключи от машины.
— Правда? Ты уверен? — спросила я.
— Конечно, — ответил Джеми. — День сегодня ответственный, и не следует его начинать с поездки на автобусе.
— Здорово! Спасибо, — поблагодарила я, запихивая ключ в карман.
Джеми сел напротив меня, с горкой насыпал в миску хлопья, залил молоком.
— Ну и как твое душевное состояние? Уверена в себе? Нервничаешь? Обрела дзен?
Я состроила гримасу.
— Все в порядке, просто хочу, чтобы это поскорее закончилось.
Вдруг телефон, который Джеми поставил на виброрежим, зажужжал и завертелся подпрыгивая. Джеми посмотрел, кто звонит и страдальчески вздохнул.
— О господи, — пробормотал он, но все-таки ответил в резкой, несвойственной ему манере: — Да?
Я отодвинула стул и понесла свою миску к раковине. Из телефона доносился чей-то голос, но слов было не разобрать.
— Неужели? — встревоженно переспросил Джеми. — Когда вы его видели в последний раз? Да? Подождите, я сейчас ее спрошу. — Он убрал мобильник от уха. — Слушай, ты недавно общалась с Нейтом? Его ищет отец.
«Так я и знала!» — подумала я, а вслух произнесла:
— Нет, не общалась.
— Видела его в выходные?
Я покачала головой.
— Только в пятницу, в школе.
— Она не видела его с пятницы, — повторил Джеми в телефон. — Да, конечно. Обязательно сообщим. Держите нас в курсе, хорошо?
Открыв посудомоечную машину, я сосредоточенно положила туда миску, потом ложку… Джеми повесил трубку.
— Что случилось? — спросила я.
— Похоже, Нейт ушел в самоволку, — сказал Джеми. — Блейк не видел его с пятницы.
Я выпрямилась, хлопнув дверцей посудомойки.
— Он звонил в полицию?
— Нет. — Джеми отправил в рот ложку хлопьев. — Блейк думает, что Нейт, скорее всего, уехал на выходные с друзьями, ну, знаешь, в выпускном классе хочется оторваться. Наверняка он где-то поблизости.
Не обязательно, подумала я. Любой может добраться куда угодно, даже без машины, если есть время и деньги. А Нейту не нужно было перелезать через забор. Он просто ушел налегке.
Я опоздала. Если бы я вышла в ту ночь, когда Нейт плавал, или в пятницу поговорила с ним в школе, возможно, мне бы удалось ему помочь. Теперь я не знаю, где его искать, даже если захочу пойти за ним. Нейт может быть где угодно.
Оказалось, что ехать в школу самостоятельно после того, как долго зависела от других, еще страннее, чем я ожидала. При других обстоятельствах я, наверное, радовалась бы поездке, но только не теперь, когда одна сидела в «ауди» посреди потока машин. У светофора я заметила, что какая-то женщина за рулем минивэна смотрит на меня в упор — похоже, приняла за избалованную девчонку в дорогом автомобиле, которая, бросив на соседнее кресло рюкзак, едет в престижную школу. Сама не знаю почему, но меня это сильно задело, я тоже уставилась на нее и не отводила взгляда до тех пор, пока она не повернула.
Поставив машину на школьной парковке, я глубоко вздохнула и зашагала через двор, пытаясь прояснить мозги. Будучи уверенной в том, что Нейт уехал, — еще до того, как мне об этом сказали! — я невольно последовала плану Жервеза и перешла в дзен-режим, хотя бы потому, что не могла сосредоточиться на математике. Не думала я о ней и когда подходила к кабинету, у дверей которого меня ждал Жервез собственной персоной.
— Привет, — сказал он. — Ты выполнила мои указания? Спала не меньше восьми часов? Съела богатый протеинами завтрак?
— Жервез, угомонись, а?
— Запомни, — продолжил он, не обращая внимания на мои слова, — не торопись с первыми примерами, даже на первый взгляд легкими. Они нужны для того, чтобы подготовить мозг, заложить основу для более трудных заданий.
Я кивнула, не удосужившись ответить.
— Если забудешь правило дифференцирования, вспомни формулу, о которой мы говорили. Запиши ее на листочке, чтобы все время была перед глазами.
— Мне пора идти.
— И последнее, — не умолкал Жервез, хотя в кабинете моя учительница, мисс Гуден, уже взяла стопку листков с заданиями, чтобы раздать ученикам. — Если застрянешь, просто освободи мозг. Представь себе пустую комнату, мысленно ее исследуй и наткнешься на решение.
Он буквально выпалил последние напутствия, совсем не в дзен-манере, торопился сказать все до звонка. Даже в своем взвинченном состоянии я вдруг поняла, что неплохо бы проявить больше благодарности. Конечно, у нас с Жервезом был уговор и я платила ему двадцать долларов за час, когда он выписывал мне счет (кроме шуток, раз в две недели и на распечатанном фирменном бланке). Но заявиться для последнего инструктажа? Тут явно нечто большее, чем служебный долг. Даже для комплексной и проверенной методики.
— Спасибо, Жервез, — произнесла я.
— Не благодари, — ответил он. — Просто набери девяносто баллов. Не хочу, чтобы ты испортила мне коэффициент успеха.
Я кивнула, вошла в класс и села на свое место. Оглянулась на дверь и увидела, что Жервез все еще там. Джейк Бристол, который сонно моргал за соседней партой, перегнулся через проход и ткнул меня в плечо.
— Что у тебя с Миллером? Совращаешь малолеток?
Я окинула его хмурым взглядом. Придурок.
— Нет. Мы — друзья.
Мисс Гуден уже шла между рядов, улыбаясь, и раскладывала листки с заданиями лицевой стороной вниз. Она была высокой и миловидной, с длинными белокурыми волосами, которые закалывала на затылке карандашом всякий раз, когда объясняла новый материал и исписывала доску теоремами.
— Удачи! — пожелала она мне, когда я перевернула листок.
Вначале мне стало нехорошо, сердце екнуло, но потом я вспомнила слова Жервеза о том, чтобы не торопиться и подготовить мозг, взяла карандаш и принялась за работу.
Первый пример был легким. Второй — чуть труднее, но вполне решаемый. Только добравшись до конца страницы, я вдруг поняла — у меня получается! Я переходила от одного примера к другому, следуя советам Жервеза и поглядывая на правило, которое нацарапала на полях: «Производная степени функции (x) равна произведению показателя степени (n) на функцию, в степени на единицу меньше (n — 1), на производную самой функции». Я словно услышала голос Оливии, а еще — Жервеза, он как будто подсказывал, что делать дальше, стоило мне засомневаться.
До звонка оставалось десять минут, когда я приступила к последнему примеру и зависла. Я тупо глядела на него и чувствовала, как начинаю паниковать. Тревога поднималась откуда-то изнутри, и в этот раз никто ничего не советовал. Я оглянулась — на соучеников, которые все еще что-то писали в своих листочках, на мисс Гуден с глянцевым журналом в руках, потом — на часы. Пять минут. Я закрыла глаза.