Советам, а не партиям!». На митинг прибыл председатель ВЦИК М.И. Калинин, он попытался успокоить собравшихся, но матросы сорвали его выступление. После этого он беспрепятственно покинул крепость, однако затем комиссар флота Н.Н. Кузьмин и председатель Кронштадтского совета П.Д. Васильев были отправлены в тюрьму. После этого начался открытый мятеж.
Моряки и красноармейцы Кронштадтского гарнизона вынесли резолюцию о поддержке рабочих Петрограда и потребовали освобождения из заключения всех представителей социалистических партий, проведения перевыборов Советов и, как следует из лозунга, исключения из них всех коммунистов, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем партиям, обеспечения свободы торговли, разрешения кустарного производства собственным трудом, разрешения крестьянам свободно пользоваться своей землёй и распоряжаться продуктами своего хозяйства, то есть ликвидации продовольственной диктатуры.
1 марта 1921 года в крепости был создан «Временный революционный комитет» (ВРК) во главе с эсером, матросом С.М. Петриченко, в комитет также вошли его заместитель Яковенко, машинный старшина Архипов, мастер электромеханического завода Тукин и заведующий третьей трудовой школой И. Е. Орешин. Используя мощные радиостанции военных кораблей, ВРК немедленно передал в эфир резолюцию митинга и просьбу о помощи. Известия о событиях в Кронштадте вызвали серьезную обеспокоенность у руководства страны. Было очевидно, что матросы окончательно разочаровались в партии большевиков, более того, они выступили с ней в отрытое противостояние. Думаю, что и Ленин, и Троцкий, несмотря на всю остроту ситуации, были в определенном смысле довольны, что это противостояние началось именно в 1921 году, а не ранее, когда власть большевиков была еще слаба. Теперь же имелось достаточно сил, чтобы навсегда разделаться с вечно недовольными и своевольными матросами, чтобы раз и навсегда положить конец бесконечным политическим претензиям со стороны революционизированной “братвы”. Действовать надлежало быстро, решительно и предельно жестоко. Для этого нужны были и соответствующие военноначальники. Выбор был сделан быстро. Командующим Кронштадской группой войск был определен отличавшийся своей жестокостью М.Н. Тухачевский. Усмирять мятежных матросов был направлен и П.Е. Дыбенко. Почему выбор пал именно на Павла Ефимовича? Неужели руководство партии не боялось, что он, вспомнив свое матросское прошлое, переметнется к мятежникам и может даже встанет во главе их, ведь имя Дыбенко было известно каждому матросу?
Уверен, что назначение Дыбенко заместителем командующего карательных войск было совершенно не случайно. Во-первых, Дыбенко был известен матросам, и известие о его присутствии могло как-то снизить накал страстей в Кронштадте и увеличить число перебежчиков. Во-вторых, Дыбенко так же знал матросскую психологию и мог стать для Тухачевского неплохим консультантом. Кроме всего прочего, именно участие в подавлении Кронштадтского мятежа должно было стать для Дыбенко последним аккордом его политической реабилитации за все прошлые анархистские художества. Став палачом своих же товарищей, он навсегда рубил все связи с матросской массой. Отныне в глазах матросов он становился обычным большевистским карателем, для которого нет ничего святого, а значит, отныне Дыбенко становился для партии уже не опасным. Если Дыбенко и не понимал до конца, почему именно его привлекают к Кронштадтской резне, то уж Коллонтай, наверняка, ему все популярно разъяснила.
М.Н. Тухачевский.
Выступая на одном из митингов, незадолго до штурма Кронштадта, глава петроградских большевиков Зиновьев хвастался
— Мы перестреляем всех мятежников как куропаток!
После этого язвительные кронштадцы, помня о былых любовных похождениях Дыбенко, прозвали его курощупом, а карателей — куропатниками.
1 марта 1921 года было опубликовано воззвание Московского совета рабочих и красноармейских депутатов «Ко всем рабочим города Москвы и губернии, ко всем крестьянам и красноармейцам, всем честным гражданам», в котором разъяснялись причины временных хозяйственных трудностей, документ заканчивался призывом: «Долой провокаторов Антанты! Не забастовки, не демонстрация, а дружная работа на фабриках, мастерских и железных дорогах выведет нас из нищеты, спасет нас от голода и холода!»
Что касается кронштадцев, их требования были самыми демократическими и уж никак не контрреволюционными и проантантовскими, как их обвиняли. Кронштадтцы добивались открытых и гласных переговоров с властями, однако позиция РКП (б) с самого начала событий была однозначной: никаких переговоров или компромиссов, мятежники должны сложить оружие безо всяких условий. Парламентёров, которые направлялись восставшими, арестовывали и расстреливали. Восставшие были объявлены «вне закона». Последовали репрессии в отношении родственников руководителей восстания. Их брали в качестве заложников. В числе первых была арестована семья бывшего генерала Козловского. Вместе с ними были арестованы и сосланы в Архангельскую губернию все их родственники, в том числе и дальние.
2 марта Петроград и Петроградская губерния были объявлены на осадном положении. 3 марта 1921 года в крепости был образован «штаб обороны», который возглавил бывший капитан Е.Н. Соловьянинов, в состав штаба вошли «военные специалисты»: командующий артиллерией крепости, бывший генерал А.Р. Козловский, контр-адмирал С.Н. Дмитриев, полковник Б.А. Арканников. Однако бывшие генералы и адмиралы были привлечены исключительно как военные специалисты, вся реальная власть в Кронштадте была в руках матросов.
4 марта Комитет обороны Петрограда предъявил Кронштадту ультиматум. Восставшие должны были либо принять его, либо отклонить и сражаться. В тот же день в крепости состоялось заседание делегатского собрания, на котором присутствовали 202 человека. Было решено защищаться. По предложению Петриченко состав ВРК был увеличен с 5 до 15 человек.
Гарнизон Кронштадта на тот момент насчитывал 26 тысяч человек, однако следует отметить, что в восстании участвовал не весь личный состав — в частности, 450 человек, отказавшиеся примкнуть к восстанию, были арестованы и заперты в трюме линкора «Петропавловск». С оружием в руках, на материк к большевикам ушла партийная школа и часть матросов-коммунистов, имелись и перебежчики.
5 марта 1921 года приказом Реввоенсовета была восстановлена 7-я армия под командованием М.Н. Тухачевского, которому предписывалось подготовить оперативный план штурма и «в кратчайший срок подавить восстание в Кронштадте». Штурм крепости был назначен на 8 марта. Именно в этот день после нескольких переносов должен был открыться Х съезд РКП (б) — это было не простое совпадение, а продуманный, предпринятый с определенным политическим расчётом шаг. Сжатые сроки подготовки операции диктовались и тем, что ожидаемое вскрытие Финского залива могло существенно осложнить взятие крепости.
7 марта 1921 года силы 7-й армии насчитывали 17 тысяч красноармейцев. Что касается П.Е. Дыбенко, то он был назначен командиром 187-й бригады, основу которой составил 561-й стрелковый полк. При этом 561-й стрелковый полк был укомплектован кубанскими казаками, многие из которых еще совсем недавно сражались в белой армии. Идти на лед и умирать из-за свары революционных матросов с большевиками им совершенно не хотелось — это была не их война. Более того в Кронштадте находился укомплектованный этими же кубанцами 560-й стрелковый полк, принявший активное участие в
