пламенную речь – да в зал суда. Его вина была доказана.
– Какое мне дело? Свидетелей можно купить, улики подтасовать. Я бы поверила, если б ты лично вел следствие. А то – Вторая Территория, диктаторский режим. Они малых детей могут казнить.
– Марион, не глупи. Экспертиза показала…
– Наплевать! – взвилась моя тетка. – Я знаю, что он невиновен, вот и весь сказ! И не позволю, чтоб сын Арабеллы…
– …и того проходимца, – вставил шериф.
Раздалась звонкая пощечина. Молчание, и затем тетушкин голос:
– Кристи, есть вещи, недоступные мужскому уму. Однако извини, я погорячилась.
– Марион, – с горечью выговорил он. – Девочка моя, я всю жизнь любил одну тебя. А ты всю жизнь любила Ленвара. И сейчас, когда объявился второй Ленвар, ничего не хочешь слушать и понимать. Дело твое; поступай, как знаешь. Привечай его, люби, хоть спи с ним. Но я тебя предупредил. – Голос шерифа приблизился.
Я поспешно выскользнул из-под лестницы и убрался на второй этаж. Не хватало, чтобы меня застукали.
Через пять минут я как ни в чем не бывало спустился и нашел их в гостиной, где в маленьком бассейне плавали золотые рыбки. Шериф глянул усталыми, тусклыми глазами, потер квадратный подбородок.
– Ну, все слышал? Где ты хоронился? А, к черту. Живи – теперь ты здесь король. – Он поднялся с дивана, прощально коснулся тетушкиного плеча и ушел.
Марион сжалась в кресле, прикусила губу. Вот-вот заплачет. Я снял Хрюнделя с плеча, посадил ей на колени и придержал за спинку, чтобы не удрал. Котенок заурчал; тетушка машинально почесала его за ухом. Усевшись на ковер, я заглянул в ее сумрачное лицо.
– Тетя, до меня и впрямь долетели обрывки разговора…
– Вздор, – отрезала Марион. – Кристи чудятся проблемы там, где их нет. Забудь.
– Не могу. Если хотите, я сегодня же…
– Никуда не поедешь! – перебила она, угадав недосказанное. – С Кристи я помирюсь, куда он денется? А ты останешься здесь. Лен… – она с нежностью улыбнулась и провела пальцами мне по щекам. – Ленни.
Легкие, теплые пальцы. И чудная тетушка, уверенная в невиновности человека, которого не видела полтора десятка лет. Я благодарно ткнулся лицом ей в колени и замурлыкал:
– Ур-р-рх… ур-р-рх…
Она закатилась своим серебристым бубенцовым смехом.
– Ленни, твоя тетка – дура! Надо же было слушать бредни!
– Какие бредни?
– Милейшего Кристи. После смерти Арабеллы я хотела взять тебя к себе, а он заставил отдать в интернат… Ох, глупая была! Хочешь, расскажу про Ленвара-старшего?
– И про еду, – напомнил я.
Тетка щелкнула меня по макушке, вызвала горничную и попросила принести «набор номер три».
– Это подается мужчине на второй завтрак, – пояснила она для несведущих.
Набор оказался хорош, но не рассчитан на Хрюнделя; пришлось отдать ему сливки, которые полагались мне в кофе.
Марион растянулась на диване, подперла голову и смотрела, как я ем. В темных глазах появился задорный блеск.
– Кристи обзывает Ленвара проходимцем, но на самом деле он – промелькнувшая звезда. Это правда: для нас с Арабеллой он был «сошедший со звезд». Мы обе потеряли голову. Однако ей было двадцать два, а мне – семнадцать… Ленвар меня едва замечал.
– Что он был за человек? – вяло поинтересовался я, куда больше внимания отдав копченой рыбе.
– Понятия не имею. Втюрилась же по уши! Он казался самым веселым, добрым, щедрым, великодушным… самым красивым и мужественным.
– А на деле? Порезвился и свалил, оставив женщину с младенцем на руках?
Марион сердито фыркнула.
– Не болтай ерунды. Он и знать не знал, что будет ребенок.
– То есть не дождался? Пронесся звездой на небосклоне и сделал ноги? Недели не прошло, как соблазнил девицу – а уж и след простыл.
– Не смей так говорить о своей матери!
– Я не о матери, а о Ленваре-старшем. Козел эдакий. – Меня зло взяло; ей-богу, я б с папашей разобрался, если б встретил.
Тетка гневно посверкала глазами. И затем улыбнулась.
– Самое смешное – ты попал в точку. Он и впрямь уехал через шесть дней.
– Замечательно. – Я отложил нож и вилку, весомо брякнув по чеканному подносу. – Вот что, тетя: отцом мне был Александр Клэренс, который растил меня шесть лет. И никого другого я не знаю. Не разделяю ваших восторгов по поводу промелькнувшей звезды и слышать о нем больше не хочу. Все!
Вылакавший сливки Хрюндель полез было в тарелку с копченой рыбой, но я его отогнал: мешать сливки с копченостями – последнее дело.
Марион долго молчала, покусывая палец.
– Лен, а ты помнишь, как они погибли? – выговорила она осторожно. – Арабелла и Алекс.
Я отрицательно покачал головой.
– Расскажите.
– Лучше не надо. Такой ужас…
– Тетя, мне двадцать три года. Вы могли бы щадить ребенка, но теперь-то – чего уж?
Марион свернулась на диване в уютный клубок. Зеленый костюм обтянул красивые бедра и коленки.
– Ну, если настаиваешь… Я тогда жила у Кристи, а вы – в доме, который купил Алекс. И бабушка с вами – наша с Арабеллой мать. Вы жили на берегу озера, считай – в лесу. Алекс работал лесным смотрителем. Там есть глухие места, и в них селился разный сброд. Может, Алекс кого обидел, кто-то зло затаил. Или маньяк забрел. Скорее всего, маньяк. Он вломился в дом и… – Тетушка сглотнула, словно в горле встал ком. – Он убил Арабеллу ударом о стену. Так швырнул ее… кровавое пятно осталось в полстены. И Алекса… Размозжил голову светильником. Был у вас такой – напольный, на каменной подставке. Силища на это нужна немереная.
– А я?
– Тебя искали несколько часов. Нашли далеко в лесу. Ты видел все – и маньяка, и как он расправлялся с родителями. Но от потрясения ничего не помнил.
– Откуда известно, что я видел?
Тетка замялась и неохотно пояснила:
– На одежде остались кровяные брызги. Значит, ты находился рядом. В полиции говорили: надо попытаться снять амнезию, чтоб ты смог описать убийцу. Кристи очень настаивал. А я уперлась и не позволила. Пожалела тебя. Такая психическая травма…
– Спасибо. Надеюсь, его поймали?
– Не смогли.
– А новые убийства были?
– Нет. Он исчез. Вероятно, удрал с места преступления и помчал через лес. А там болотца с окошками; он мог провалиться. Да его и не искали толком: собаки не взяли след. А когда привезли какой-то особо точный анализатор, в доме уже куча народу перебывала – полиция, соседи. Прибор тоже ничем не помог.
– Вы сказали, с нами жила бабушка. Что с ней?
– Мама сошла с ума. Он ударил ее; не так уж сильно, она просто упала и потеряла сознание. Но когда очнулась… бредила
