Она выкрикивала его имя, продираясь через кусты и цепляясь юбками за ветви и корни. Когда она позвала в третий раз, ее окликнули:
— Сюда!
Она рванулась на голос и наконец увидела двоих, они пробирались через заросли. Один из них бессильно повис на руках другого, явно раненный, и когда она подняла факел повыше, то увидела, что это ее муж.
— Саймон! — закричала она, но, заметив промокший от крови камзол, задохнулась от ужаса. Опустив глаза, она увидела и вторую рану, перевязанную жгутом, но все равно кровоточащую. — О, Пресвятая Дева Мария, да ты ранен! Очень серьезно ранен!
Она подхватила его под вторую руку.
— Не так уж… и сильно… это только кажется, — проговорил Саймон с трудом. Голос у него был слабый, задыхающийся, а лицо белое как мел.
— Он выживет, но только в том случае, если мы его как можно скорее довезем до врача, — пробормотал человек, на которого он опирался.
И только тогда она поняла, кто этот человек. Ее дядя. Ее проклятый дядя!
— Ах ты, негодяй! Это ты его ранил! — вскричала она, прижимая к себе Саймона. Дядя изумленно вскинул бровь. — Убирайся и оставь нас в покое, пока ты еще больше не навредил ему! Клянусь, если он умрет, я сама перережу тебе горло! Я тебя выслежу и зарежу во сне! Я…
— Да это не Зэн меня ранил! — прервал ее вопли Саймон. — Это Робинсон. Сержант поймал меня врасплох. Зэн его убил.
Она замерла на мгновение и бросила на дядю вопросительный взгляд:
— Это правда?
Дядя пожал плечами.
— Не мог же я позволить умереть мужу моей племянницы?
— Спасибо, — сказала Камилла на ходу. — Спасибо, что не причинил ему вреда. Потому что если бы ты это сделал…
— Да знаю, знаю, — с грустной усмешкой прервал ее дядя. — Ты бы перерезала мне горло. Ах ты, маленькая моя камелия! — Он кинул взгляд на Саймона. — Вот видишь, я же говорил, она любит тебя, эта женщина, mon ami.
Саймон смотрел на нее во все глаза.
— Да, Зэн, похоже, что так.
Оба молча смотрели на нее.
— Конечно, люблю, — сказала она. Улыбка медленно разливалась по бледному лицу Саймона, и Камилла в смущении отвернулась. — Разве это не ясно?
Шаги приближающихся солдат насторожили Саймона.
— Зэн, если хочешь уйти, лучше поспеши, пока не поздно. Я теперь доберусь, Камилла поможет.
Камилла посмотрела на Саймона. По его лицу было видно, как трудно ему это говорить.
— Ты его отпускаешь?
— Я не очень-то в состоянии остановить его, тебе не кажется? — грубовато пробурчал Саймон.
Дядя негромко засмеялся.
— Не дай ему себя одурачить, chere. Он это делает ради тебя. У него была возможность убить меня, но он ею не воспользовался. Вот видишь, думаю, он тоже тебя любит.
Она пыталась прийти в себя от этого заявления, когда Саймон слабым голосом произнес:
— Но это не значит, что я сделаю это еще раз, Зэн. Клянусь, если я… услышу, что ты… снова занимаешься пиратством… — Голос его заметно ослабел.
— Не волнуйся, mon ami, — воскликнул дядя Жак. — Я не намерен дважды испытывать твою преданность моей племяннице. И в любом случае мне, пожалуй, пора выходить на пенсию. Эта профессия становится слишком опасной для такого старика, как я.
Саймон кивнул, и вдруг ноги его подогнулись, и он повис у них на руках. Дядя Жак поймал его, не дав упасть.
— Саймон! — воскликнула Камилла, увидев с ужасом, как у него закатились глаза. Дядя Жак приложил пальцы к его пульсу. — Он не умер, правда же? — прошептала она.
— Нет, но ему срочно нужен врач, — Зэн опустил Саймона на землю. Она услышала, как солдаты пробираются сквозь кусты, они близко, и зовут их по именам. — Вероятно, капитан послал за нами людей.
— Иди, — шепнула она дяде, садясь на землю и кладя голову Саймона себе на колени. — Все будет в порядке.
Дядя медлил. Но солдаты были уже совсем близко.
— Храни тебя бог, маленькая моя камелия, — прошептал он и бесшумно скрылся в лесу.
— Сюда! — крикнула она солдатам, как только дядя исчез за деревьями. — Мы здесь! Майор Вудвард ранен! Скорее!
Она нагнулась и поцеловала Саймона в бесчувственные губы.
— Держись, mon amour. Еще чуть-чуть продержись. Но он не отвечал. Нет, он не может умереть! Он не должен! Она этого не переживет!
— Пожалуйста, любовь моя, не покидай меня! — говорила она, не утирая слез, и молитвы срывались с ее губ. — Пожалуйста, господи, не дай ему покинуть меня. Я не смогу жить без него.
Она продолжала бормотать молитвы, когда их наконец нашли солдаты.
Когда Саймон пришел в себя, он уже лежал в кровати. Глядя на балдахин над головой, он пытался осмыслить смутные видения, проплывающие в затуманенном мозгу… Его несли сквозь заросли, над ним причитала Камилла, ругался и что-то бормотал военный врач. Ему даже казалось, что он помнит, как мадам Фонтейн промокает ему лоб, а Нейл держит за руку, хотя это, конечно, был сон.
Но нет, это не сон. Пронзительная боль в плече и ноге убедила его в реальности происходящего. Он лежал в собственной кровати, в собственной спальне. Утреннее солнце заливало комнату, бросая золотые блики на покрывало.
Он сделал попытку подняться, но с проклятием рухнул обратно на подушку.
— Саймон! — послышался голос сбоку. У кровати на стуле сидела Камилла. Глаза ее блестели, а лицо осунулось от утомления, но для него она была прекрасна, как всегда.
Она с восторгом всматривалась в него, слезы бежали у нее по щекам.
— О, Саймон, я так боялась, что ты не очнешься!
— А давно я… — Он не договорил, губы у него были сухие, как старая кукурузная кочерыжка. — Давно я… сплю?
— Два дня, — она пересела на край кровати, — доктор сказал, что все будет в порядке, но у тебя был такой жар, я так волновалась… Но я не отдала тебя в больницу. Подумала, что лучше сама буду за тобой ухаживать.
Он был так рад, что она беспокоилась за него, что забыл про боль. Он хотел кое-что спросить, но боялся услышать ответ, поэтому спросил совсем другое:
— Что ты сказала солдатам о том, что произошло между мной и Зэном? Я ничего не помню с того момента, как потерял сознание.
— Сказала, что сержант Робинсон и дядя Жак тебя атаковали, что сержанта ты убил, а мой дядя бежал.
— А почему ты не сказала, что Зэн спас мне жизнь?
— Я не хотела, чтобы кто-то ставил под сомнение твое поведение во время боя. Зачем тебе лишние неприятности. Ведь ты дал ему уйти, — она сухо улыбнулась. — Мой дядя и так доставил тебе достаточно хлопот.
У него комок застрял в горле при мысли, что ради него она не побоялась выставить дядю в неприглядном свете.
