Барахлюш делал рваные вдохи, уже впадал в бред, но все же смог улыбнуться.
– Вы решили, кто вы для нас? Командир или сержант? – спросил он.
Я ухмыльнулся сквозь слезы.
– Командир. Я твой командир, – ответил я и сжал его руку крепко-крепко.
Паренек обрадовался, кивнул.
– Здорово…командир…я в порядке… я пристегнут…
Барахлюш смотрел на меня, но уже не видел. В глазах не было осмысленного взора, он уходил.
– Я в порядке…
– Да, Барахлюш, ты в порядке.
– Я пристегнут…
– Да, парень.
Барахлюш умер через семь секунд. В планшете раздался писк. Так Фелин оповестила весь мир о том, что сегодня отважный новобранец, поступивший на службу к Падальщикам всего полгода назад, прошел через самые суровые испытания отряда: он участвовал в бунте против Генералитета, ожидал смертной казни с нами, эвакуировал людей с павшей Желявы, ожесточенно сражался с монстрами и сегодня героически пал во имя спасения человечества. Барахлюш стал костьми, на которых мы построим новый мир.
Этот мир обязан быть лучше прежнего. Потому что Барахлюш и все, кто подобно ему мужественно отдали свои жизни в обмен на наши, достойны долгой памяти в счастливом будущем, в котором не будет места войне.
Проводив Барахлюша в последний путь минутой молчания, которую я считал себя обязанным ему подарить, я вернулся в реальность. Планшет передавал информацию о датчиках местоположения Бридж и Сопли. Я нашел их в одной из глубоких рытвин, которая могла сойти за окоп времен Второй Мировой. Оба тут же выставили в мою сторону винтовки, ожидающие монстров со всех возможных сторон.
– Это я, – я вскинул руку.
А потом подполз к краю рытвины и тщательно осмотрел ребят. Помяты, но живы.
– В порядке? – спросил я на всякий случай.
Бридж чуть мотнула головой в сторону.
– Ухо пробило, – ответила Бридж.
Я заметил приклеенную к левому уху повязку, видимо, громкость взрыва пробила ушную перепонку. Легко отделалась.
– Резануло по икре, но выкарабкаюсь. Если не сожрут, – ответил Сопля.
Его нога была туго перебинтована, сквозь бинт проступала полоска крови длиной в сорок сантиметров. Видимо, резануло по самую кость. Но Сопля держался. Бриджит выбрала достойных помощников. Что Барахлюш, что Сопля отличались выдержкой и отвагой, как раз такой, какая необходима любому Падальщику.
Бридж прочла в моем лице все мои мысли, прочувствовала мои эмоции и грустно вздохнула. Сопля еще не научился читать лица боевых товарищей, а потому нуждался в вербальных ответах.
– Остальные? – спросил он с надеждой.
Я обрушил на него жестокость реальности, помотав головой. Первая трагедия в его жизни вовсе не разорванная нога от пят до колена, а потеря лучшего друга, как напоминание о том, что все те ужасы, что ты учил в классах, читал в книгах, слышал от более опытных боевых товарищей, реальны. Смерть не где-то там, она совсем рядом. Всего в десяти метрах от тебя. И, возможно, сейчас она медленно подбирается к тебе. Принять смерть, понять ее всегда сложно. Смириться с собственным концом – невозможно.
Вдруг в наушнике зашуршало и раздался голос Зелибобы.
– Калеб, Жижа, ответьте кто-нибудь.
– Боб, где ты? – тут же ответил я.
– В пятидесяти метрах от вас. Подъезжаем.
Я проверил карту, Фелин демонстрировала приближение Зелибобы с Перчинкой на снегоходах.
– Здесь опасно! – бросил я.
– Они взяли в прицел Аяксы, про снегоходы не знают. Мы для них всего лишь две точки на радаре, затерявшиеся посреди тысяч зараженных, – ответила Перчинка.
Ее слова что-то запустили в мозгу, какой-то мыслительный процесс. Не осознавая того, я уже делал первые наброски нового плана.
Зефир и Саблезуб остановились возле рытвины, скрытые от обзора армии возле северных ворот остовом горящего Аякса Маяка, который даже после собственной смерти продолжал нас защищать.
Зелибоба и Перчинка присели на краю рытвины рядом со мной, быстро оценив состояние Бридж и Сопли внизу.
– Идти можете? – спросила Перчинка.
– Да. Но куда? – устало ответила Бридж.
Мы переглянулись. Ответа не было. Как и не было безопасного места.
И тут в голове наконец созрела идея.
– Аяксы, как огромное красное пятно на горизонте, их видно, их регистрируют инфракрасные системы, радары вычленяют их по габаритам, – говорил я.
– Что ты предлагаешь? – спросила Перчинка.
– Идти пешком.
Сопля воспротивился:
– Напомню, что для зараженных мы пахнем как тыквенные кексики Горе-Федора.
– Не больше, чем тысячи людей в ангарах. До ворот всего пятьсот метров, используем снегоходы, а ближе к воротам затеряемся в толпе. Мы в военной форме, тяжелая техника нас не заметит во всей этой неразберихе, – согласился Зелибоба.
В наушнике раздались крики Падальщиков:
– Это транспортники?
– Им удалось прорваться!
– Триггер внутри?
– Он там?
Я тут же привстал, чтобы лучше разглядеть происходящее у ворот, но было слишком далеко. В уведомлениях я нашел сюрприз от Арси, которая, видимо, добралась до центра управления и теперь сливала нам всю информацию о базе. В том числе видеопотоки с камер наблюдения внутри ангаров. Мы несколько минут изучали происходящее. Из переговоров между Падальщиками я понял, что Нойштадт отправлял первую порцию людей на эвакуацию и среди них мог оказаться Триггер с кодами запуска «Иерихона».
Нельзя позволить Триггеру сбежать.
А потом раздался оглушительный визг:
– Тесса-а-а-а-а-а-а-а!
Иконка с позывным Фунчозы задрожала в такт его голосовых связок. Ему бы в хоре альт петь.
Движение у ворот набрало интенсивность, из всей этой кутерьмы можно было понять, что бронетранспортники подверглись скоординированной атаке зараженных – Тесса подключила питомцев.
Нельзя было упускать этот шанс.
– Надо ехать! Все их внимание сосредоточено на транспортниках. Более удачного случая может не подвернуться, – решил я.
Мы вытащили Бридж и Соплю со дна ямы, они опасливо оглядывались, ожидая нападения зараженных, которые продолжали стягиваться к горе со всех сторон. Но, как я и предполагал, интенсивность запахов, рвущихся наружу из ангаров, перебивала запах двух людей.
– Сопля, садись к Зелибобе.
Сам я с Бридж прижались к Перчинке на Саблезубе. Снегоходы понесли нас в самое пекло, но странным образом я еще никогда не был так уверен в своей правоте.
