Там, где не помогали грубые методы, почему-то неплохо срабатывали Варшавинские спокойствие и улыбка. Мягкий голос и умение очаровывать. И эта его жёсткость разочаровывает меня почему-то. Перечёркивает годы нашей былой дружбы. Если люди меняются так, значит грош цена этим людям, или грош цена миру, который умеет ставить на колени в неудобную позу.
— У меня жена пропала, — говорю я ему открыто. А это значит — никогда. Прощай, Илья. Я рад, что ты дал мне шанс. И никто не виноват, что я им не воспользовался.
— До свидания, Эдгар, — останавливает он меня, вцепившись в рукав моего костюма. Хватка у него как у бульдога. Очень крепкие руки. Это я тоже помню. — Вот моя визитка. Здесь — номер телефона. Как утрясёшь свои семейные дела, звони.
И он уходит. С довольной улыбкой на лице. Гад. Вот же гад! Развёл меня как последнего дурачка. Но почему-то на душе становится легче. Оказывается, не всё потеряно ни для него, ни для меня. Мне бы только Таю найти.
В голове нехорошо бьётся пульс — отдаётся болью, до темноты в глазах. Я сажусь в машину. Костик смотрит на меня с удивлением. Не ожидал.
— Гони домой! — командую я и откидываюсь на сиденье. Вначале домой. Если она просто ушла, не выдержала, значит отправилась домой. К детям и собакену. Она такая ранимая и чистая. Моя любимая девочка. Если бы не дурацкое условие этого чёртового бала, я бы ни за что не потянул её туда.
Делаю ещё один звонок. Гудки идут, но Тая не отвечает. Чёрт. Почему? Что случилось? Вроде же всё было хорошо, и я не накосячил. Или что-то случилось? Кто-то наговорил гадостей? Елена?.. С неё станется. Но она не сделала этого сразу, хотя и могла. Можно сойти с ума, строя предположения.
Пока я разъедаю душу сомнениями, мой телефон негромко пиликает. Раз и ещё раз… Это шквал смс. Фокусирую взгляд. Тая Гинц — и у меня начинают дрожать руки, пока я пытаюсь открыть её сообщения.
Я люблю тебя так, что уходит земля из-под ног.
Я люблю тебя так, что теряю дыханье.
Без тебя жизни нет. А с тобой — смерти нет.
Вот и всё, что хочу я сказать на прощанье.
Нет-нет-нет! Какая смерть? Какое прощанье? В голове путаются мысли, сердце выскакивает из груди. Что она придумала? Что случилось? Что, чёрт побери, произошло, пока я отсутствовал?
— Эдгар Олегович, вам плохо? — слышу я голос Костика. Стряхиваю оцепенение.
— Всё… хорошо. Гони. Быстрее! Как только можешь!
Костика не нужно упрашивать дважды. Он гонит. Он бывший гонщик со стажем. Виртуоз. Ему плевать на правила движения, если нужно. А сейчас не то что нужно — жизненно необходимо.
Мы не едем — летим. Кажется, что шины не касаются асфальта. Дочитываю смс.
«Есть моменты, когда нужно нажать на «паузу». Выдохнуть. Отстраниться. Я выучила урок, Эдгар, и поэтому пишу. У меня всё хорошо. Со мной ничего не случилось и не случится».
Бред. Чушь. Ну что она придумала? Что домыслила? Мне бы только найти её. А потом всё наладится. У меня двоится в глазах. Головная боль усиливается. Простыл я, что ли.
Я врываюсь в квартиру как сумасшедший. Открываю все двери по очереди. Таи нет. Есть дети и испуганная Ида.
— Эдгар Олегович? Что с вами? — лепечет она, прижав руки к груди. — На вас лица нет!
— Тая дома была? — спрашиваю и морщусь: так неприятно собственный голос скребёт по слуху.
— Была. Недавно. Переоделась. Взяла Че Гевару и сказала, что погуляет с собакой.
Цепляюсь за последнюю фразу. Меня немного отпускает. Она просто решила погулять. Она так давно не гуляла с псом. Всё из-за моей подозрительности и осторожности, чёрт бы их побрал. Нужно было больше бывать дома. И хоть по утрам давать им побегать. Пообщаться на воздухе.
Выхожу, пошатываясь в коридор. В телефоне снова пиликает. И в то же время раздаётся звонок в дверь. Тая! Вернулась!
Я иду открывать. Распахиваю дверь. Темнеет в глазах.
— Тая! — выкрикиваю глухо. Но там не она. Там совсем другая женщина.
На пороге стоит моя мать — это её встревоженное лицо я вижу перед тем, как провалиться в темноту.
Я очнулся среди белых барханов. Или снегов. Холодно очень. Я умер? Это чистилище? Да нет. Просто комната. Слишком белая. Хочется прикрыть глаза.
— Очнулся? — Жора появляется из воздуха, словно фокусник. — Ну ты, брат, всех и напугал. Если бы не твоя мать, завтра бы округа наелась пирожков на твоих поминках.
— Что случилось? — я пытаюсь сесть, но Жора своей огромной лапищей прижимает меня к подушке.
— Лежи лучше. Чудо, что она оказалась рядом и поняла, в чём дело. Интоксикация. Тяжёлое отравление. Яд, Гинц. Ты как хочешь, но я сообщил в полицию. А тебе лучше вспомнить, где ты был, что делал. Что ел и пил.
— Вспоминать нечего. Мы ели дома. Утром. Все одно и то же. Завтрак готовила моя жена. Тая.
При звуках её имени снова хочется встать. Тая! Я должен её найти!
— А потом?
— А потом всё. Пару бокалов шампанского на балу.
— А твоя жена не могла?..
— Нет, — сжимаю я губы. — Не смей даже и думать!
— Ладно-ладно, — поднимает Жора вверх огромные ладони-лопаты. — Кто я такой, чтобы задавать вопросы и строить предположения? Для этого есть более компетентные органы. Есть только одно: ты отравлен, а жена твоя исчезла из дома. Пришла домой. Металась. Забрала собаку и свалила.
— Жора, ещё одно слово — и ты мне не друг. Я понятно говорю?
Жора смотрит на меня пытливо. Вздыхает. Разводит руками.
— Понятно. Там мать к тебе рвётся. Пустить?
— Пусти, — отворачиваю голову, чтобы не видеть его лица. Не могу. Мне противно. Хотя, наверное, я его понимаю. Возможно, я бы сам так думал, будь на моём месте кто-то другой. Да тот же Жора, к примеру.
Мать не входит — влетает, как неспокойный ветер. Заглядывает мне в лицо. В её — ни кровинки, как говорят. Бледная. Глаза тревожные. Губы искусаны в кровь. Волосы неспокойным облаком колышутся при каждом её движении.
— Эдгар, сынок! — хватает она меня за руки. Жора выходит и прикрывает за собой дверь.
— Где мой телефон? — спрашиваю. — Пожалуйста, найди и принеси.
— Здесь, здесь, — суетливо дёргается она и шарит по карманам. — Я… звонила с него. Нашла там телефон Жорика.
Ну, да. Эскулап — так он значится в моих контактах. Чудо, что мать догадалась и сообразила. Впрочем, она никогда не была дурой. Как она говорила? Кое-что мне досталось от неё. И это правда.
Я беру телефон в руки и открываю смс.
«Я ухожу, чтобы дать тебе подумать. Не убегаю, нет. Я не улизнула, трусливо поджав хвост. Я хочу развязать тебе руки. Не плодить подозрения, а лишить беспокойства.
