Только профессор Лев Поликарпович Звягинцев оставалсянеобъяснимо спокоен. Может, это оттого, что данный конкретный вечер существовалв рамках его жизненного срока, он помнил это время, помнил войну?..
Естественно, его не хотели брать в рискованную экспедицию.Ваню вполне можно было понять. Пожилой человек, разволнуется, начнёт хвататьсяза сердце. Опять же, о какой физической форме в его случае могла идти речь?
«Я по примеру коллеги фон Трауберга уладил свои дела… –с торжественностью, показавшейся ему самому отвратительной, проговорил тогдаЛев Поликарпович и, вынув из-за пазухи, протянул Эдику три блестящих лазерныхдиска. – Здесь всё… Если что, Эдуард Владимирович разберётся».
В некотором смысле война встретила группу Скудина ещё надальних подступах к хрональному туннелю. Они въехали на территорию зоны состороны станции Броневая, где аккурат с нынешнего утра был поставленхозяйствовать майор Собакин, – не потому, что в других местах было нельзя,просто майор был свой человек, проверенный и надёжный. Всё лучше, если именноон останется прикрывать тыл.
Так вот, самым первым, что они увидели непосредственно ушлагбаума, был… танк. С пушкой, с гусеницами, в наслоениях зелёной, местамиоблупившейся краски. Да не абы какой танк, а раритетно-музейный Т-34.
«Название оправдываешь, Андрон Кузьмич? – здороваясь сСобакиным, пошутил Кудеяр. – Или оттуда выскочил, реквизировали?»
Он видел, конечно, что танк происходил не с Курской дуги, аскорее из мемориально-военно-патриотической экспозиции. Правда, следы гусеницна снегу говорили о том, что образец древней техники был способен двигатьсясам.
«Придан для усиления как не боящийся аномальныхизлучений, – пожимая руку Ивану Степановичу, важно ответил майор. – Ато здесь, говорят, бандитствующий элемент шастает чуть не прямо на самосвалах!»
«Лев Поликарпович, – повернулся Скудин к профессору,молча сидевшему на заднем сиденье джипа. – Может, всё-таки здесь насподождёте?»
«Нет».
Иван только вздохнул, но спорить не стал.
Устье хронального туннеля было на расстоянии полуторакварталов от КПП, прямо посреди проезжей части улицы Кузнецовской, там, где содной стороны щерился битыми витринами салон элитной сантехники, а с другой – стылина морозе липы и тополя парка Авиаторов и недвижно шёл на взлёт старыйистребитель, поднятый на бетонную стелу.
Здесь два тяжёлых джипа встали впритирку борт к борту.Гринберг с Капустиным захлестнули мощные синтетические стропы, соединяя машины,а сквозь окошки протянулись руки – держаться друг за друга в туннеле, держатьсяи не отпускать. Кольцо на пальце у Кратаранги разгорелось так, что было больносмотреть.
Потом джипы синхронно тронулись с места и медленно-медленнопроползли между красными светящимися вешками.
Ещё несколько секунд в зеркала заднего вида били яркиепрожектора, установленные на периметре. Потом машины ни дать ни взять началипроваливаться, мёрзлый асфальт под колёсами расползся клочьями радужноготумана… вспышка зеленоватого света… резкий толчок!..
Прибыли.
Путешествие совершилось практически мгновенно, ведь чтотакое шестьдесят лет для истории, если исчислять её со времени Большого взрыва?Интервал в пределах погрешности измерений…
Как и обещала Виринея, их вынесло на угол улиц Восстания иЖуковского. А толчок объяснялся тем, что «приземление» состоялось прямо в руиныобрушенного бомбами здания. Сцепленные машины стояли на осыпи битого кирпича,почти на самом верху. Совокупная нагрузка в пять тонн очень не понравиласьзаснеженной осыпи, она угрожающе заскрипела, грозя новым обвалом, но водители вджипах сидели опытные – Скудин и Гринберг спустили «тандем» вниз с такойгорнолыжной быстротой и аккуратностью, словно всю жизнь только этим изанимались.
И вот тут, едва успели отстегнуть стропы и Виринеяперебралась за руль головного джипа, – появился патруль.
Лев Поликарпович следил за переговорами с отрешённымспокойствием человека, уверенного во вселенской правильности происходившего,хотя с чего бы? Они выехали в блокадный город фактически наобум святых, уповаяна четверых экстрасенсов и имея весьма туманные планы. Рабочая гипотеза номеродин рисовала им репрессированного учёного (Звягинцев, дабы сохранить яснуюголову, изо всех сил гнал мысль об отце), сидевшего в пресловутой шарашке. Ну агде в условиях Ленинграда могла помещаться таковая? На большом, хорошоохраняемом оборонном заводе. На Кировском? Нет, там с одного конца танкилатали, а с другого от немцев отстреливались. Наиболее подходящим местомпоказался завод «Арсенал» за Невой, на соответствующей набережной. Междупрочим, в двух шагах от знаменитых «Крестов»…
Туда и решено было отправиться. А там, если экстрасенсыкого-то запеленгуют, – действовать по обстановке. Вплоть до силовыхметодов.
Вот такой расклад… Тем не менее Льва Поликарповича непокидала уверенность, что этот головотяпский рейд сквозь классическую мрачную иморозную блокадную ночь должен был положить на весы мироздания некий кирпичик.Очень важный кирпичик. Ещё знать бы – какой?
Истинно сказано: хочешь насмешить Бога, расскажи Ему о своихпланах. В эту ночь работникам «Арсенала» не пришлось ни гоняться за«диверсантами», ни впадать в гипнотический сон. Пришельцы из будущего недобрались не то что до моста через Неву – даже не выехали на Литейный.
Оконные стёкла в джипах держали приспущенными, поэтому крикии шум, донёсшиеся из-за угла какой-то улицы почти перед самым проспектом,услышали сразу. Кричала женщина, причём так, словно у неё отнимали последнее.Виринея решительно повернула руль…
…И Лев Поликарпович увидел нянечку тётю Тосю, которуюпытались усадить в кузов полуторки два молодца в полушубках.
– Не поеду без них!.. Дети же, дети!..
В кузове плакали воспитательницы. Третий военный, видимоначальник, размахивал вытащенным из кобуры пистолетом. В вороте полушубкамелькали майорские «шпалы»…
…Всё сошлось! Звягинцев понял, что оказался свидетелемэвакуации своего собственного детского дома, её самых страшных минут, когдаспецвоспитанников едва не оставили на верную смерть. Закопчённый, с пустымиглазницами окон дворец напротив был обиталищем привидений и домовых. «Нуничего, сейчас подъедут те две машины и…»
Он покосился в окно на второй джип и, холодея, вдруг понял,что машины УЖЕ ПОДЪЕХАЛИ. Те самые, мощные, негромко мурлычущие. Несущие нагладких крышах перламутровые блики луны…
Женщины в кузове полуторки загомонили громче, тоже сталикричать что-то о детях, которых немыслимо бросить.
Виринея пристально посмотрела на Скудина. Скудин прислушалсяк матерному монологу военного с пистолетом, тихо зарычал и полез наружу. Следомза его дверцей начали хлопать другие. Гринберг, Боря, Глеб, старшина Фросенька,Джозеф Браун, Веня, Алик, Кратаранга, Женя Корнецкая… Лев Поликарповичзадохнулся, промазал мимо рта «Изокетом», торопливо выбрался из джипа и шагнулследом за молодёжью.
