Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Более углубленными анатомическими исследованиями было установлено, что четыре женских скелета (№ 3, 5, 6, 7) сходны между собой по ряду ключевых анатомических признаков, что говорило об их близком родстве. Возраст одного из скелетов был определен в 45–50 лет, три других принадлежали примерно двадцати летним. Мужской труп № 4 тоже был родственным трем молодым женщинам. Снова все сходилось: три царских дочери, их мать и отец.
Ну а как остальные четыре скелета — три мужских и один женский? Ни один из них в родстве с пятью остальными не состоял. Именно это было известно о четырех лицах, расстрелянных вместе с царем, то есть о докторе Боткине, фрейлине Демидовой, поваре Харитонове, камердинере Труппе. Вероятность того, что найдены останки царской семьи, а не какие-то другие, приблизилась к 99 процентам.
Однако красно-коричневые ритуалисты использовали каждое мелкое разногласие или сомнение кого-то из специалистов, чтобы снова и снова внедрять в сознание обывателей ритуальную отраву.
Как писала в 1994 году публицистка «Известий» Элла Максимова, «параллельно с работой в лабораториях и архивах шло нагнетание страстей в прессе и эфире. В выступлениях ученых и неученых мужей нет новых фактов, находок, состоят они преимущественно из вопросов, рассчитанных на вселение в граждан подозрений. Что говорить, сам институт судебного следствия у нас скомпрометирован, а фальсификация истории вошла в набор типовых принципов власти. Но какая корысть усматривается в деле о царских останках? Не подпитывают ли гласы общественности совсем иные мотивы? Неутоленное честолюбие, обида — почему меня, тоже специалиста, не позвали, обошли? Или мракобесные слухи о заспиртованных головах Романовых в кремлевских тайниках? Поступили ведь к [прокурору Генеральной прокуратуры В.Н.] Соловьеву и такие заявления, да на официальных бланках с печатями»[345].
Что же это за официальные бланки? Журналистка оборвала себя на полуслове. Не вытравленная с советских времен привычка к умолчаниям, дабы не пугать цензуру. Государственной цензуры давно уже не было, но живым оставался внутренний цензор!
Однако договорить недосказанное Э. Максимовой было не трудно. Очень и очень многие лица и организации «национал-патриотического» толка использовали понятный общественный интерес к «царскому делу» для нагнетания антисемитских мифов.
С 1992 года расследование проводилось под общим руководством прокурора генеральной прокуратуры РФ В.Н. Соловьева. Для генетической экспертизы, которая была наиболее важной и доказательной, Соловьев привлек доктора биологических наук Павла Леонидовича Иванова — одного из наиболее авторитетных в России генетиков-криминалистов.
Из официальной биографической справки можно узнать, что профессор и доктор биологических наук П.Л. Иванов — судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории, один из основоположников и ведущих специалистов в области судебно-медицинской идентификации личности, установления биологического родства и т. п. В 1988 г. он — впервые в России — провел экспертизу по идентификации личности молекулярно-генетическими методами, после чего эти методы вошли в практику следственной работы. Им проведено более тысячи молекулярно-генетических экспертиз по установлению личности преступника, определению родства, установлению отцовства и материнства, фактов подмены детей, идентификации неопознанных останков. Он удостоен многими премиями и наградами «за фундаментальный вклад в разработку методов молекулярно генетической индивидуализации человека».
Иванов привлек ряд других ученых — не только российских. Генетические исследования останков царской семьи проводились в ведущих лабораториях Великобритании, США, Канады.
Чтобы предполагаемая принадлежность «екатеринбургских останков» царю, его жене и дочерям превратилась в действительную, требовалось сопоставить их ДНК с генетическим материалом их ближайших сородичей. Романовы и представители королевских династий сперва насторожено отнеслись к просьбам предоставить образцы крови или другой генетический материал. Но, убедившись в том, что идентификация останков производится честно, согласились.
Образцы ДНК предполагаемой царицы Александры Федоровны (скелет № 3) и трех ее дочерей (№№ 5,6,7) были сопоставлены с генетическим материалом внучатного племянника царицы принца Филиппа (герцога Эдинбургского) — внука родной сестры Александры Федоровны. Родство было подтверждено почти со стопроцентной вероятностью. Неясность оставалось только в отношении самой младшей из захороненных дочерей: была ли это 19-летняя Мария (если так, то сожжена вместе с Алексеем была Анастасия), или то была 17-летняя Анастасия (а сожжена Мария).
Сложнее оказалось с мужским скелетом № 4: в нем была обнаружена очень редкая митохондриальная мутация. У Романовых, предоставивших свой генетический материал, этой мутации не было. Ее и не могло быть, ибо они были родичами царя по мужской линии, а митохондрии переходят к потомству только от матерей. На фоне практически полного совпадения очередности в цепочках нуклеотидов, в одной позиции, № 16 169, было обнаружено расхождение.
«К середине 1994 года членам правительственной комиссии стало ясно, что под Екатеринбургом обнаружены останки царской семьи. Единственный вопрос, тревоживший генетиков, состоял в том, что одна позиция в генотипе Николая II отличалась от подобной у его ныне живущих родственников»[346].
Чтобы исключить сомнения, нужен был генетический материал близкого родича царя по материнской линии, а лучше всего — его собственный.
Как ни поразительно, но такой материал имелся… в Японии!
Когда Николай был еще наследником престола, Александр III отправил его в кругосветное путешествие. В Японии на него неожиданно напал какой-то помешанный самурай и дважды ударил саблей по голове. Самурая схватили, пострадавшему оказали медицинскую помощь. Ранение обошлось без тяжелых последствий, но произвело на наследника столь удручающее впечатление, что он вернулся домой. А повязка с пятнами августейшей крови хранилась в Японии как памятная реликвия. П.Л. Иванов пытался заполучить несколько нитей из нее, но переговоры, длившиеся полгода, были безрезультатными. Только после личного обращения прославленного музыканта М.Л. Ростроповича к императору японские власти согласились допустить россиян к реликвии.
Ростропович живо интересовался вопросом идентификации «екатеринбургских останков», всячески поддерживал исследователей, финансировал некоторые проекты. П.Л. Иванов отправился в Японию на личные средства Ростроповича. Увы, генетический материал, сохранившийся на «исторической» повязке, оказался загрязненным. Возлагавшиеся на него надежды не оправдались: для сопоставительных исследований он не годился.
Ближайшим родичем Николая II по женской линии был сын его младшей сестры Ольги Тихон Николаевич Куликовский. Он жил в Торонто (Канада). К нему и обратился П.Л. Иванов, как «официальный представитель России в международной комиссии по изучению обстоятельств гибели Царской семьи». Безрезультатно. Затем к Куликовскому обращался прокурор-криминалист В.Н. Соловьев, обращались официальные представители центрального правительства России и властей Свердловской области. Главный судебно-медицинский эксперт России В.О. Плаксин пытался воздействовать на него через Российское Дворянское Собрание, через деятелей Русской Зарубежной Церкви, через представителей дома Романовых… Куликовский был непреклонен.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
