– Они ходят по кругу, – пояснил Жиго. – От бара к бару, от кабаре к кабаре. Есть такие, что только танцуют. Другие танцуют и дают. Поэтому они сразу не уходят. После номера одеваются и приходят обратно в зал. Сейчас увидишь.
«Худышка», как окрестил ее про себя Мюран, действительно вернулась и подошла к столику в глубине зала, за которым сидел грузный парень с большой кружкой пива, скорее всего немец. Девица поманила бармена и что-то заказала. С этого, как пояснил Жиго, она имеет свой процент. Остальное никого здесь не интересует. Вскоре она ушла под руку с толстяком.
– Здесь тоже есть студии, как и на Сен-Дени, – сказал Жиго.
На круг вышла женщина с прекрасной фигурой. Она танцевала, медленно сбрасывая с себя одежды. Прожектор пощадил ее, скользнув лишь по самому интимному месту. Когда она прошла мимо их столика, Мюран заметил, что стриптизерша была явно не первой молодости. И даже не второй. «Но здесь, видно, товар на все вкусы, – подумал он. – Кому-то нравятся даже бабушки…» Перерывы между выступлениями тянулись минут по двадцать. Конвейер греха двигался тем медленнее, чем меньше было клиентов. Мюран совсем уже было потерял надежду увидеть в эту ночь Корсиканца. Его мутило от духоты и выпитой водки. Но вот на круг вышла пятая, не то шестая стриптизерша по счету, и Жиго толкнул его ногой под столом. На том месте, где сидел гость из Азии, обосновался крепко сбитый мужчина с усами, которые в темноте казались черными как смоль. Он о чем-то говорил с девицей, подошедшей к нему от бара. Жиго следил за ними, не отрываясь, и, как только Корсиканец передал ей маленький пакетик, нажал кнопку на своем передатчике. Через минуту в «Парад Пигаль» вошли его ребята и надели на Корсиканца наручники.
Все произошло так быстро, что, когда Вентуру и его девицу выводили из кабаре, можно было подумать, что это компания хороших друзей выходит на улицу подышать свежим воздухом. В «Парад Пигале», однако, и охранник и бармен сразу смекнули, куда ведут усача. Как только за ним и полицейским закрылась дверь, бармен куда-то позвонил и сказал:
– Корсиканца взяли легавые.
Бармен не заметил, как к нему подошел Жиго и, перехватив у него трубку, сказал:
– Ты кому звонишь, приятель?
Узнав Жиго, бармен сразу сник, а когда ему на выручку поспешил «Кинг-Конг», остановил его жестом. Жиго он сказал:
– Беспалому звонил, кому же еще…
– Скажи ему, что с ним хочет поговорить инспектор Жиго.
Бармен в точности исполнил приказание и передал трубку инспектору.
– Слушай, Беспалый, – сказал Жиго. – Мы застукали Корсиканца и взяли его. Но к тебе это не имеет никакого отношения пока. Это вообще не по нашему сусеку. Его вели ребята из Манга. Да, да, там, где убили русских. Ты что-нибудь знаешь об этом? Молчишь? Где тебя можно найти сейчас? Ах, как всегда. Ну, жди, мы сейчас будем.
На улице он отдал Мюрану триста франков, пояснив, что в «Парад Пигале» с полицейских, когда они на работе, денег за посещение не берут. Они перешли площадь Пигаль и постучали в дверь «Бегемота», частного клуба, куда пускали только «своих». Охранник, видимо, был уже предупрежден и пропустил их без звука. Худощавый китаец с зализанными волосами, ступавший бесшумно, как кошка, провел их на второй этаж, где их ждал Беспалый, сильно облысевший мужчина лет под шестьдесят с изрытым, словно оспой, лицом. Говорили, что он приехал вместе со своими родителями во Францию из Алжира, где их семья жила едва ли не с того момента, как Алжир стал французской колонией. В молодости он вроде бы якшался с оасовцами и лет в шестнадцать, готовя бомбу, едва не погиб. Взрывом ему оторвало три пальца на левой руке и изуродовало лицо.
– Слушай, Беспалый, – сказал ему Мюран. – Твой Корсиканец влип в поганую историю. Наркотики – раз. Оружие – два. И, ко всему прочему, взрыватели и взрывчатка – три. Если ты что-нибудь об этом знаешь, лучше скажи сейчас, раз не хочешь, чтобы мы тебя таскали на допросы из Парижа в Манг.
– Я пушками не занимаюсь, – сказал Беспалый. – А уж взрывчаткой и вовсе. В детстве было дело, баловался по глупости. С тех пор завязал в этим раз и навсегда. Мое дело – девочки. За Корсиканца я не ответчик.
– За наркотики ты тоже не ответчик? – взвился Жиго. – Все твои девки сидят на игле!
– Я девкам мораль не читаю. Я не священник. Если они ширяются, это их дело.
– Ладно, – примирительно сказал Жиго. – Я знаю, что оружие – не твой бизнес. Но почему связался с ним Корсиканец?
– Не знаю, – хитро посмотрел на Жиго Беспалый. – Наверное, потому что он – корсиканец.
Китаец, стоявший у дверей, так же бесшумно ступая, проводил их к выходу. Только на улице Жиго сказал Мюрану:
– Слушай, а это он намекнул всерьез, насчет Корсики. Нам надо будет пощупать Корсиканца как следует. Не связан ли он с этими отморозками из «Исторического канала»[30]? Не в кровать же своим сучкам он решил подкладывать взрывчатку, о которой ты мне рассказывал…
Они приехали в комиссариат к Жиго. Когда привели Жозефа Вентуру, Жиго сказал ему:
– Выбирай, Корсиканец, за что ты хочешь сидеть. За сводничество или за то, что ты поселил в снятой тобой квартире проститутку Александру Нго, которая тебе платит с каждого клиента твою комиссию. Ты не скажешь нам, сколько ты с нее берешь, а?
Вентура усмехнулся и сказал:
– Давай, валяй дальше.
– А дальше – больше, – сказал Жиго. – Можешь сесть за продажу наркотиков малолетним. Сигареты с травкой кому продавал, помнишь? А свидетели – молокососы, продали тебя с потрохами сразу же. Ну, а девке из «Парад Пигаля» и вовсе деться некуда – и ее, и тебя накрыли на месте с «кокой»…
Лицо Вентуры напряглось, видно было, как он плотно сжал челюсти, так что желваки заиграли. И тем не менее он слушал инспектора молча, ожидая, пока тот выложит все свои козыри.
– И это еще не все, Вентура. Ты же знаешь, за что тебе дадут на полную катушку, если не расколешься и не поможешь следствию. Русский мальчик попался с твоими игрушками. И у него тоже нервы не выдержали. Все рассказал про тебя, понимаешь, «Канал» ты мой исторический? Ну как, поговорим теперь или будешь молчать? – спросил Жиго.
– Только в присутствии адвоката, – сказал Вентура. – А то вы меня еще и в террористы запишете.
Корсиканца увели, и Мюран договорился с Жиго, что с утра его отвезут в Манг, где и будут пока держать в следственной тюрьме. Сам Мюран решил, несмотря на поздний час – было уже около трех, – ехать домой, чтобы хоть немного выспаться перед очередным заданием Бросса. А в том, что оно непременно будет, Мюран уже не сомневался. Наутро инспектор Жиго должен был выехать на помощь к Броссу с двумя своими сотрудниками вслед за тюремной машиной, на которой повезут в Манг Корсиканца. Не заезжая домой, Мюран забежал в комиссариат, где оставил Броссу показания Анжелы вместе с запиской «Буду в девять». Он знал, что имеет право после своих ночных приключений явиться на службу на час позже.
