Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Когда я стал его духовным наставником, он говорил мне, что случившееся в прошлом теперь не имеет значения, и я воспринимал эти слова как его нежелание взять на себя ответственность за совершенный проступок. Но это могло также означать, что, несмотря на свою невиновность, он знал, что умрет.
Я присутствовал на том суде, слышал свидетельские показания. Нелепой, невозможной казалась сама мысль о том, что Шэй не заслуживает смертного приговора.
Такими же нелепыми и невозможными казались его чудеса.
– Но, Шэй, я слышал показания свидетелей. Я видел то, что ты совершил, – тихо произнес я.
– Я ничего не сделал. – Он повесил голову. – Это все из-за инструментов. Я оставил их в доме. Никто не открыл, когда я постучал в дверь, поэтому я просто вошел, чтобы забрать их… и тут я увидел ее.
Я почувствовал, что меня замутило.
– Элизабет…
– Иногда мы с ней играли в гляделки. Кто первым улыбнется, тот и проиграл. Я каждый раз ее переигрывал, и однажды, когда мы глядели друг на друга, она взяла мою отвертку – я даже этого не заметил – и стала вертеть ею, как маньяк ножом. Я расхохотался. «Я выиграла, – сказала она, – я выиграла». И она действительно выиграла, на сто процентов. – Его лицо перекосилось. – Я ни за что не причинил бы ей вреда, – продолжил Шэй. – Когда в тот день я вернулся в дом, она была с ним. У него были спущены штаны. И она… она плакала… Он вроде как был ей отцом… – Шэй вскинул руку к лицу, словно отгоняя воспоминания. – Она посмотрела на меня, словно играла в гляделки, а потом улыбнулась. На этот раз не потому, что проиграла, а потому, что знала: она выиграет. Потому что я был там. Потому что я мог спасти ее. Всю мою жизнь люди смотрели на меня как на дебила, как будто я ничего не могу толком сделать. Но она – она в меня верила. И я хотел – Господи! – я хотел верить ей. – Он судорожно вздохнул. – И я схватил ее на руки и побежал наверх, в комнату, которую ремонтировал. Я запер изнутри дверь и сказал ей, что здесь мы будем в безопасности. Но потом послышалась стрельба, и дверь разлетелась в щепки. Вошел он и наставил на меня пистолет…
Я попытался представить себе, что почувствовал Шэй, такой стеснительный, подчас с трудом выражающий свои мысли, когда на него наставили пистолет. Я бы тоже запаниковал.
– Раздался вой сирен, – продолжал Шэй. – Это он вызвал полицию. Он сказал, что меня заберут и что ни один коп не поверит в историю, рассказанную фриком вроде меня. Девочка визжала: «Не стреляй, не стреляй!» Он сказал: «Иди сюда, Элизабет», а я схватился за пистолет. Мы стали бороться, пытаясь завладеть пистолетом, и он выстрелил – еще и еще. – Шэй сглотнул. – Я попал в нее. Кровь была везде – на мне, на ней. Он продолжал звать ее по имени, но она не смотрела на него. Она смотрела на меня, словно мы играли в нашу игру. Она все смотрела на меня, но это была не игра… а потом, хотя ее глаза оставались открытыми, она перестала смотреть. И все кончилось, пусть я и не улыбался. – Он захлебнулся рыданием, прижав ладонь ко рту. – Я не улыбался.
– Шэй… – прошептал я.
Он взглянул на меня:
– Лучше ей было умереть.
У меня пересохло во рту. Я вспомнил, как эти самые слова Шэй сказал Джун Нилон на встрече в формате реституционного правосудия и как она в слезах выбежала из комнаты. Но что, если мы вырвали слова Шэя из контекста? Может, он действительно считал смерть Элизабет благом после того, что она претерпела от своего отчима?
Где-то в глубине сознания промелькнул обрывок воспоминаний.
– Ее трусики, – сказал я. – Они оказались в твоем кармане.
Шэй уставился на меня как на идиота:
– Ну, это потому, что она не успела их надеть и случилось все остальное.
Тот Шэй, которого я узнал, мог залечить открытую рану прикосновением ладони, и он же мог психануть, если картофельное пюре в миске было более желтым, чем накануне. Тот Шэй не увидел бы ничего подозрительного в том, что полиция нашла в его одежде трусики маленькой девочки. Для него вполне логичным было забрать их, когда он относил ее наверх.
– Ты хочешь сказать, выстрелы были случайными?
– Я никогда не говорил, что виновен, – ответил он.
Мудрецы, умаляющие чудеса Шэя, постоянно отмечали, что если бы Бог вернулся на землю, то не был бы убийцей. А если Он и не был? И всю ситуацию неправильно истолковали? И Шэй не умышленно убил Элизабет Нилон и ее отчима, а фактически пытался спасти ее от него?
Это означало бы, что Шэй должен умереть за чужие грехи.
Опять.
– Время неподходящее, – открыв дверь, сказала Мэгги.
– Это срочно.
– Тогда вызовите полицию. Или возьмите красный телефон и позвоните прямо Богу. Я свяжусь с вами завтра утром.
Она попыталась закрыть дверь, но я просунул в дверь ногу.
– Все в порядке? – Неожиданно рядом с Мэгги оказался мужчина с британским акцентом.
Мэгги покраснела как рак.
– Отец Майкл, – сказала она. – Это Кристиан Галлахер.
Он протянул мне руку:
– Я о вас наслышан, отец.
На это я не рассчитывал. Если у Мэгги свидание, у них наверняка нашлись более интересные темы для разговора.
– Итак, – дружелюбно произнес Кристиан, – где пожар?
Затылком я ощущал тепло. Из дома звучала негромкая музыка. Мужчина держал в руке наполовину выпитый бокал красного вина. Пожара не было, я только что забросал огонь песком из ведра.
– Извините. Я не хотел… – Я отошел назад. – Приятного вечера.
Я услышал, как у меня за спиной закрылась дверь, но, вместо того чтобы пойти к мотоциклу, я уселся на крыльцо. Едва познакомившись с Шэем, я сказал ему, что человек не может быть одиноким, если с ним все время пребывает Бог, но это не совсем справедливо. «С ним плохо играть в шашки», – сказал тогда Шэй. Что ж, Бога также нельзя взять с собой в кино на вечерний сеанс. Я знал, что могу заполнить Богом пустоту, которую обычно заполняет другой человек, и этого было более чем достаточно. Но это не значило, что временами я не чувствовал призрачную руку.
Дверь открылась, и в полосе света появилась Мэгги. Она была босиком, в наброшенной на плечи кофте.
– Извините, – сказал я. – Мне бы не хотелось нарушать ваш покой.
– Все в порядке. Нечего было воображать, что для меня выстроится парад планет, – усмехнулась она и опустилась рядом со мной на крыльцо. – Что случилось?
В полумраке, с освещенным луной профилем, она была прекрасна, как Мадонна эпохи Возрождения. Меня осенило, что Господь выбрал женщину вроде Мэгги, когда Мария должна была нести Его Сына: кого-то, пожелавшего принять на свои плечи бремя мира, пусть это была не ее ноша.
– Я насчет Шэя, – сказал я. – Думаю, он невиновен.
Мэгги
Я не слишком удивилась, услышав то, что Шэй Борн сказал священнику.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
