«Народ Сольминдра плохо справляется с потерями, и я – не исключение. Крепостные серчают на смерть, проклинают, плюют на пол при упоминании загробной жизни. Они презирают тех, кто осмелился покинуть мир живых. Винят они покойных, пока водка не заливает умы и не вызывает на глазах слёзы».
Достоверные Истории. Том 3: Серебряные Пули– Быстро же они прибыли, – подметила Хьелль, пытаясь отдышаться.
Она не рыла могил и не могла сказать, что вопрос погребения её слишком заботил. Над головами на дереве уселись вороны, взывая друг к другу, расправляя свои чёрные крылья.
Марек поднял глаза от выкопанной земли и оглядел поляну: повсюду лежали тела Охранцев, а измочаленные после битвы деревья наблюдали за сценой опустошения. На земле валялись обломки ветвей и перевернутые валуны.
– Вороны, – обратила внимание госпожа Камалова. – Старуха сидела снаружи хижины, глядя на запустение, будто в трансе. – У леди Фрейны повсюду есть посланцы, которые откликаются на зов смерти.
– Будем надеяться, никто больше не погибнет, – безрадостно пробормотала Хьелльрунн.
– Все мы умрём, – возразила наставница. – Это единственная правда, которую можно не ставить под сомнение.
– На какую глубину копать? – спросила Хьелль, бросив взгляд на отца, который не сводил сердитых глаз с Зоркой.
– Несколько футов, – отрезал Марек после паузы. – Иначе падальщики доберутся. Кстати, изнутри рыть проще.
Хьелльрунн спрыгнула в яму, погрузила лопату в почву и принялась копать всё глубже и глубже.
Спустя долгие минуты куча земли заметно выросла, и Хьелль остановилась, чтобы перевести дух.
– Мне всё время кажется, что он в своём доме в городе, – грустно прошептала девушка. – Как будто он придёт к нам вечером с пустыми карманами, но широкой лучезарной улыбкой.
Она посмотрела на тело, завёрнутое в старое полотно. Не слишком роскошный саван, но что поделать. Хьелль понадеялась, что Вернер поймёт.
– Знаю, – согласился Марек со слезами на глазах. – Сложно сейчас, да и всегда так будет. Иногда будешь вспоминать о нём, как о старом друге, который просто переехал в другой город. Но потом боль и грусть всё равно о себе дадут знать.
Хьелльрунн вытерла слёзы тыльной стороной грязной руки.
– Сначала брат, теперь дядя.
– Вернер умер, защищая тебя. Пал смертью героя. Он не утонул в шквале и не получил ножевое ранение в драке в баре. Он погиб достойно, сопротивляясь Империи, защищая любимых людей. А Стейнер жив.
– Умрёт, если мы до острова не доберёмся.
– Не говори так. Он не умрёт.
Внимание отца и дочери привлёк проблеск света. Госпожа Камалова приблизилась к ним с фонарём.
– Темнеет быстро. – Голос прозвучал скрипуче; глаза не могли сосредоточиться. – Одной Фрейне известно, зачем ты привёл семью так далеко на север.
– Хотел быть рядом с островом. На какое-то время жену отослали на Владибогдан. После её смерти… я так и не смог оправиться… Не смог начать новую жизнь.
Хьелльрунн выбралась из могилы.
– Она была Зоркой, а ты – простым солдатом. Что-то не вяжется.
– Маловероятная комбинация, – согласилась госпожа Камалова.
– Не таким уж простым. Я был сержантом и давно её знал. Сами понимаете, когда служишь вместе, случается разное. Доверие можно заслужить и у тех, кто в маске. – Марек со вздохом посмотрел на темнеющее небо. – Мы всегда понимали ошибки Империи, но надеялись, что со временем всё изменится. Надеялись на менее самодовольных лидеров, менее нетерпимых и менее мстительных.
– Долго же вы ждали, – ответила Камалова. – Как и все мы.
– С властью так всегда. – Отец отвёл взгляд от множества трупов и поляны, где у ворон начинался ужасающий пир. – В руках великого человека колдовство становится благом. Слабый же сделает его вечным проклятием.
Хьелльрунн вспомнила, как магия овладела ею, подняла с земли и охватила тело, как неукротимая буря.
– Я не хочу пользоваться силами, – призналась она. – Точно не после сегодняшнего дня.
Госпожа Камалова и Марек изумлённо уставились на девушку.
– Похорони Вернера сам, – добавила она. – Я не могу на это смотреть. Я не…
Все слова застряли в горле и были смыты слезами. Хьелль ушла, небрежно бросив лопату.
Госпожа Камалова нашла её на полу хижины, глядящей на пламя в надежде забыть о трупах снаружи и о том, что сделала. В тишине слышалось дыхание старухи.
– Жаль, что от крыши почти ничего не осталось, – посетовала Камалова. – И жаль, что так скоро придётся возвращаться домой. Я только успела обосноваться.
