Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
Большой Мих двинул рюмку в сторону замершей без движения франконки и по-свойски ей подмигнул:
– За месяц управишься? Надо чертежи с Юркой просмотреть, документы вчерне составить, план работы наметить. Или я зря важное дело на тебя вешаю, кишка тонка?
– Я работала в бюро патентных поверенных два года, законы знаю весьма точно, – отозвалась Мари, обретая голос. – Если бы женщин допускали в юристы, я бы сдала экзамены и получила степень. Но мы неравны в правах с мужчинами и…
– Ты не шкварчи, ты пей, – скривился Потапыч. – Не справишься – выясню быстро и без копейки прогоню к Ушковой. Но ежели получится все как надо, не обижу с расчетом.
– Так ведь это водка… Женщины не пьют водку, – ужаснулась Мари, глядя в наполненную до краев рюмку.
– Кто хотел равных прав? – расхохотался Потапыч, впечатал кулак в стол и строго свел брови: – Ты не чуди, франконская твоя душонка. Ты пей, большое дело начинаю. Изволь праздновать, а с утра уже завтра быть занята этим самым делом.
По коридору, напевая, прошла Лена. Заглянула в дверь кухни, увидела широкую спину Потапыча, довольно хмыкнула и подошла к столу.
– Платон, я тебя ищу по всему дому. Что за дурь такая, с места срываться по делам, никого не дослушав? – Лена смолкла, внимательно присмотрелась к сжавшейся бледной Мари, заглянула в лицо Потапыча, перегнувшись через его плечо, и сменила тон: – Ах ты паразит! Беззащитную иноземку водкой подпаиваешь? Насмехаешься, до обморока довести норовишь? А ну гэть с моей кухни! Все, хватит выгоду под дружбу тянуть, впредь буду звать на «вы» и по отечеству. И что я взялась Фредди перечить? Да правильно делает, что отказывается, такой муж воли не даст, изведет. В общем, идите к гостям, господин Платон Потапович.
– Ох, беда, – ужаснулся Потапыч, вскакивая и пятясь к выходу с кухни под натиском Ленки. – Лисонька, душечка, да я весь на извинения изойду. Бес попутал. За тем столом котлетки кончились, я вот и решил… Опять же при Фредди водочку пить неловко. Она и так меня буяном вчера обозвала. Но одна-то рюмка – разве ж это грех?
Лена дернула плечом. Обернувшись к Мари, сочувственно покачала головой:
– Как ты с ним станешь работать? Его же надо постоянно держать в узде. Не то сегодня просто водка, а завтра уже как его… на брудерштраф.
– Брудершафт, – тихо уточнил Рони.
Мари охнула и прямее села на стуле, прижавшись к спинке. С отчаянием глянула на полную рюмку, на Потапыча, так и не изгнанного с кухни, на странную баронессу, способную столь ловко испугать Самого. Непонятный мир. Чужой, все в нем чересчур и нарочито. Нет ни правил, которым можно уверенно следовать, ни однозначных решений… Лена подошла к столу, дотянулась до рюмки и заинтересованно изучила напиток. Даже понюхала.
– К любимой Колькиной кедровке присосались, ну и вимпири, – утвердительно кивнула она. Подмигнула Мари: – Сейчас научу тебя волшебному слову. Как только этот медведь зарычит, кричи громко: «Фредди!»
Потапыч охнул, ссутулился и воровато огляделся. Рюмка в его руке дрогнула, налитая вровень с краем водка тонкими потеками отметила пузатый стеклянный бок. Фредерика фон Гесс появилась в дверях кухни весьма скоро. Она с удивлением рассмотрела состав гостей, покосилась на Потапыча, на Ленку. Хитро прищурилась:
– К иноземке приставал? То есть сделал мне предложение, а сам…
– И так негоже, и эдак хуже гадкого, – отчаялся Потапыч. – Фредди, как перед батюшкой на исповеди признаюсь: хотел выпить рюмочку. Для храбрости, чтобы потом сказать нечто важное. Прочее само закрутилось, такой уж я человек. Ну чего она сидит и боится, будто я ее без соли сожру? Я же с солью, не дикий же я…
Фредерика рассмеялась, отобрала у Ленки злосчастную рюмку, принюхалась к содержимому, в свою очередь опознала кедровую настойку.
– Платон, пить будем? – серьезно предложила она Потапычу. – Все же у нас теперь общее дело. Под водочку я честно тебе скажу: извел ты меня со своими бестолковыми розами, ваз на них не напастись. Я скоро цветочный магазин открою, если не уймешься. – Фредерика блеснула глазами, кокетливо извлекла плотно свернутый в трубочку листок из выреза платья. – Ты мне дари что пополезнее, ладно? Вот прямо по списку: станок токарный, две штуки, станок для выпрессовки… ну и почерк у Селивана! И что Карл, переписать не мог? А, ладно, разберешься.
Пузатая рюмка звонко чокнулась со второй, до сих пор упрятанной в широкой ладони Потапыча. Фредерика выпила водку в один глоток, задумчиво поставила рюмку на стол, словно содержимое было водой, снова глянула в список, не интересуясь закуской, суетливо поданной Мари. Потапыч коротко булькнул кедровой настойкой, перехватил листок, пробежал глазами строки с наименованиями и ценами, свернул и сунул в карман:
– Фредди, а я тут… понимаешь… уже кое-что полезное нам купил. Борский до конца года съедет, я заселяться вместо него стану. Свою-то нынешнюю избушку дочке оставлю, она у меня уже взрослая, пусть хозяйствует. Вот мы с ней и решили: так тебя проще будет уговорить. Чтоб, значит, ты с прежним домом рядом… и со мною.
Во взгляде Потапыча проступила странная для него мечтательность. Он глубоко вздохнул и нахмурился, изучая пустую рюмку. Фредерика заинтересованно приподняла бровь: новость ее впечатлила. Увы, ответить она ничего не успела. На кухню, большую, но уже тесноватую для собравшихся, мимо Потапыча бочком пробрался Евсей Оттович. Он умоляюще глянул на Лену, потом поискал взглядом кастрюлю с борщом. Мари сорвалась с места, быстро наполнила тарелку и сервировала стол у свободного места.
– Тебя как записать в документах? – благожелательно вздохнул Евсей Оттович, укладывая на колени салфетку. – Можно указать: Мари ле Фир, франконского рода, переселенка. А можно ведь и Марьей записать. Как батюшку звали?
– Клемент Жозеф ле Фир, – отозвалась Мари. Покосившись с сомнением на бутыль, она достала рюмку и налила Евсею Оттовичу водки.
– Ну вот, – воспрянул духом тот. – Будешь Марья Клементовна Леферова, и постоянное место жительства мы тебе сразу укажем, а не переселенкой впишем. Переселенок полицейские не любят, проверками изведут. Да и франконцы ваши зело на уехавших к нам злятся, в делах препоны чинят.
– Так ведь подделка документов получится, – шепотом ужаснулась Мари.
Потапыч гулко захохотал, потряс кулаком и подмигнул своей новой работнице:
– Так его, жги! Сколько раз я предлагал: пусть себя арестует да под суд отдаст. Он ведь думает, раз я Ушковой оплатил наем работницы, то и ему подарок дам за документы твои. Ан нет, не получит ни копеечки.
Начальник тайной полиции негромко зарычал и полез из-за стола. Но тут, весьма кстати, на аллею перед домом вкатился огромный автомобиль железнодорожного ведомства. Его клаксон исполнил мелодию, привлекая общее внимание и предотвращая готовую разразиться ссору. Лена охнула, счастливым тоном выдохнула: «Папа», проскользнула мимо Потапыча и побежала встречать прибывших. По распоряжению Большого Миха героического машиниста доставили к особняку, сняв с поезда на станции в двадцати километрах от города. Потому что Корней до сих пор поправляется после ранения, столица ему в новинку, а газетчики – люди лживые и прилипчивые. Встретят на вокзале вперед родных, вопросами засыплют, станут высматривать и вынюхивать, да и учинят хоть одну гаденькую сплетню. А так достанется писакам лишь малолетний доктор Олег с дедом и бабкой, из них много не вытянуть…
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
