"Магнум комбат" полетел вслед за топором.
Вцепившись один в другого, крепко прижавшись друг к другу, мужчины упали на крышу.
* * *
Открытая площадка колокольни едва освещалась отблесками молний, но и этого слабого света вполне хватило для того, чтобы Клингер смог разглядеть, что перед ним лишь один человек - дочь Эннендейла.
Невозможно. Она сидела на полу, привалившись спиной к стене под аркой, и с ужасом смотрела на него.
Что за чертовщина?
Их должно быть две. Площадка размером около девяти квадратных футов была явно мала для игры в прятки. Однако то, что он увидел своими глазами, было реальностью. Но ведь они должны быть здесь вдвоем!
В ночи прокатились раскаты грома, трезубцы белых молний вонзались в землю. Открытую площадку башни пронизывал ветер.
Клингер навис над ребенком.
Глядя на него снизу вверх, дрожащим голосом девочка прошептала:
- Пожалуйста.., пожалуйста.., не.., убивайте меня...
- Где другая? - спросил Клингер. - Куда она ушла?
- Эй, мистер, - произнес голос за спиной Клингера.
Значит, они слышали, как он поднимался по лестнице. Приготовились и ждали его появления.
Но как это им удалось?
Ощутив внезапную слабость, дрожа, отлично понимая, что спасать свою жизнь слишком поздно, тем не менее, Клингер повернулся лицом к опасности.
Позади него никого не было. Гроза, полыхнув еще одной молнией, предоставила ему отличную возможность убедиться в том, что на площадке находились только двое: он сам и ребенок.
- Эй, мистер!
Клингер посмотрел вверх.
Темная фигура, словно чудовищная летучая мышь, нависала над ним. Женщина. Дженни Эдисон. В темноте Клингер не видел ее лица, но не сомневался, что это она. Она услышала, как он поднимался по лестнице (а он-то мнил себя таким умным!), и успела забраться на подвеску колокола, под самый потолок, на шестифутовую высоту, как проклятущая летучая мышь.
"Минуло двадцать семь лет с тех пор, как я отвоевал в Корее, - подумал он. - Слишком стар я для рейдов командос. Слишком стар..."
Он не видел винтовки, но знал, что ее дуло направлено в него.
Сзади дочь Эннендейла отползла в сторону с линии выстрела.
Все произошло так быстро. Слишком быстро.
- Скатертью дорога, ублюдок, - проговорила Дженни Эдисон.
Клингер даже не услышал выстрела.
* * *
Даусон рухнул спиной на середину наклонной ленты транспортера. Захваченный неуклюжими, но прочными объятиями. Пол последовал за ним и упал сверху. От удара у обоих вышибло из легких весь воздух.
После длительного раскачивания лента транспортера пришла в равновесие, приняв тяжесть их тел, и мягко понесла их головами вперед к раскрытой пасти печи.
Судорожно хватая воздух ртом, обмякший после падения. Пол приподнял голову с конвульсивно вздымавшейся груди Даусона. Впереди, в тридцати ярдах, выбрасывая желтые и оранжевые языки, бушевало пламя.
Двадцать пять ярдов...
Оглушенный, раненный в плечо, сильно ударившийся головой при падении, Даусон не был готов сразу же продолжить поединок. Он жадно хватал воздух, захлебывался потоками дождя, вода вылетала из его ноздрей.
Тарахтя и потряхивая, транспортер продолжал двигаться вперед.
Двадцать ярдов...
Пол попытался скатиться в сторону с этой магистрали смерти.
Здоровой рукой Даусон вцепился в рубашку Пола.
- Отцепись.., ты.., ублюдок! - с перекошенным лицом прохрипел Пол, не имея сил вырваться.
Пальцы Даусона как когти вцепились в него и не отпускали.
Десять ярдов...
Собрав последние силы. Пол размахнулся и кулаком ударил Даусона в лицо.
Даусон разжал пальцы.
Пять ярдов...
Со стоном, уже ощущая жар печи. Пол бросился вправо вниз с транспортера.
Сколько до земли?
Довольно безболезненно он приземлился на кучу травы и мусора, валявшегося на берегу фабричного пруда.
Посмотрев вверх, он увидел, как Даусон, еще не пришедший в себя, полуоглушенный, не подозревавший об опасности до тех пор, пока не стало слишком поздно, опрокинулся головой вперед в трескучий, брызгающий, ревущий омут адского пламени.
Если Даусон и закричал, то звук его голоса заглушил мощный удар грома.
Окончание
Суббота, 27 августа 1977 года
5.00 утра
Зал столовой в лагере лесорубов имел форму прямоугольника размером восемьдесят на сорок футов. В одном его конце за обеденным столом восседали Сэм и Рай. Очередь усталых людей тянулась через всю столовую от дальней двери до их стола.
Когда к столу подходил очередной житель лагеря, Сэм с помощью команд "ключ-замок" корректировал его память. После того, как новая информация была прочно усвоена пациентом, его место занимал следующий, а Рай вычеркивала имя прошедшего обработку в списке работников "Бит юнион сэплай ком-пани".
Между тридцатым и тридцать первым номером Рай спросила Сэма:
- Как вы себя чувствуете?
- А как себя чувствуешь ты!
- Не меня же ранили.
- Тебе тоже порядком досталось, - сказал Сэм.
- Все, что я сейчас чувствую, это то, что повзрослела.
- Да, более чем.
- И еще грусть, - сказала Рай.
- И грусть.
- Потому что теперь никогда не будет так, как прежде. Никогда.
Губы Рай задрожали. Она кашлянула, чтобы избавиться от комка, подступившего к горлу.
- Как ваша нога?
- Почти в ярд длиной, - ответил Сэм. И, шутя она дернула его за бороду.
Ему удалось вызвать улыбку на ее лице, а это, как знал Сэм, гораздо лучше и важнее антибиотиков доктора Трутмена.
6.30
Около двух часов назад в грозовых тучах начали появляться просветы. Восход принес желанные проблески солнечного света. - В густом сосновой лесу, в полумиле от Черной речки, три человека опустили останки Даусона, а также тела Салсбери и Клингера в общую могилу.
- Хорошо, - сказала им Дженни. - Теперь засыпайте.
С каждым комом земли и грязи, падавшим на эти тела, Дженни почти физически чувствовала, как жизнь возвращается к ней.
