Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
— Ах, ты ж, вот крыса, — орал Сыч раздосадовано и прыгнул бы, да плавать не умел. Смотрел, свесившись с борта.
Так бы и потонула Рябая Рутт, да слишком много на ней материй было. Платье атласное, да рубаха под ним, да юбки нижние. Вынырнула она как пробка из воды и плыла рядом с баржей, руками слегка перебирая, ждала, когда тряпьё воды наберёт. А Сыч с Брюнхвальдом с борта на неё смотрели. Пока их мужик с баркаса не подвинул, пришёл и багром за юбку ведьму подтянул, сказал:
— А ну, подсобите, а то она в борт упирается.
На помощь ему пришли солдаты, цепляли бабу багром, та орала благим матом, шипела, вырваться пыталась, да мужик-лодочник на багор юбку намотал и тянул наверх, пока солдаты не схватили её за ногу и за волосы и за одежду не втащили её на палубу.
Уж как радовался Сыч, так и не передать, стал над ней и начал бить её по мордасам кулаком, так мужиков не всех бьют. И бьёт, и бьёт, и приговаривает:
— Под монастырь подвести меня думала, а не вышло. Уже отдам тебя экселенцу, уж он тебя не помилует. Шибко ты нужна ему.
Ведьма молчала, терпела, сдалась, сидела на палубе в лужах воды, растрёпанная, мокрая, ничего не говорила. Сыч, набив ей лицо, повалил её на доски, лицом вниз, достал с пояса свою верёвку, с которой не расставался, стал ей руки крутить. Сам улыбался, счастлив был. Бабёнки, что с ведьмой были, сидели у борта — выли от ужаса.
А солдаты Брюнхвальда собирали деньги с палубы, что не долетали до борта. И блюдо серебряное нашли, и хороший отрез бархата. Всё несли своему ротмистру. Складывали, а баржа уже плыла к берегу, вернуться вверх по течению она уже не могла, так хоть в городе пристать ещё старалась.
Глава 32
Плитка на полу в ратуше была великолепной, сразу видно, делали большие мастера, а заказчики не скупились. Удивительные узоры, гладкость стекла — как по такой ходить грязными сапогами? А на стенах гобелены тончайшей работы с мельчайшими деталями. На них сражения и охоты. Работы цены неимоверной. И мебель полированная, везде резьба, даже большие стулья кажутся невесомыми, настолько они ажурны. Зала огромна, окна огромны. Да, богат город Хоккенхайм.
За столами, на стульях, сидят советники. Члены городского совета. Двадцать человек.
А за ними стоят городские нобили, человек сто. Все поголовно в мехах, в золотых цепях, кружева из-под колетов по горлу торчат по последней моде, дорогие перья на беретах. Лица сумрачны, ничего хорошего не обещают.
И перед ними стоит рыцарь божий, хранитель веры, Иероним Фолькоф по прозвищу Инквизитор. Не один, на шаг позади стоит барон фон Виттернауф. И барон чувствует себя пред недобрыми нобилями плохо. А вот кавалер ничуть не робеет и говорит громко и твёрдо:
— Этой ночью я арестовал бургомистра города Хоккенхайм.
Ни слова, ни шёпота, ни жеста или шелеста — нобили молчат, они и так про это знают.
— Хотел арестовать лейтенанта городской стражи, но он сбежал.
— Кто дал вам право, рыцарю из Ланна, арестовывать нашего бургомистра, чьим именем вы это творите? — холодно спросил голова городского совета. Почтенный муж с седой бородой.
Сам говорить Волоков не стал, глянул через плечо на барона, и тот сделал шаг вперёд.
— Именам принца Карла, Карла Оттона Четвёртого, герцога и курфюрста земли Ребенрее, — не очень уверено говорил барон.
— Мы выясним, так ли это, — с угрозой в голосе пообещал советник.
— Гнать их отсюда, — крикнул кто-то, — пусть обер-прокурор ведёт дела. А не всякие бродяги из Ланна.
— Убирайтесь к себе в Ланн! Слышите, рыцарь!
— Всё должно быть по закону!
Поднялся галдёж.
— Тихо, господа, тихо, — урезонивал он земляков.
Бирон коснулся рукава кавалера, опасливо похлопал его. А Волков только голову упрямо вперёд наклонил и заорал:
— Обер-прокурор сие дело не решит, ваш бургомистр знался с ведьмами, и расследование будет вести Святой Трибунал Инквизиции. Я писал уже архиепископу Ланн, просил слать сюда святых отцов. И они выловят у вас здесь всех ведьм и всех тех, кто служил им и сатане.
— Не бывать тут попам из Ланна, — крикнул один из нобилей, и кавалер узнал его.
То был кузнец Тиссен. Волков поднял палец и, указывая на него, крикнул:
— Так и ты тут, ты меч у меня украл, вор.
— Собака, — орал кузнец, — не воровал я. Я купил его! Зарезать его, пса ланнского.
— И барона тогда режьте, — крикнул Волков, вытаскивая меч. — Мятеж — так мятеж. Только знайте, убьёте вы рыцаря божьего и посланника герцога Ребенрее, архиепископ может вас и еретиками объявить, а как это случится, и двух недель не пройдет, как увидите вы на дороге ландскнехтов императора, господин наш еретиков не жалует, особенно таких, как вы, богатых.
— И неизвестно, кого вы увидите раньше, — вдруг заговорил барон, — ландскнехтов императора или рыцарей герцога. Вам будет непросто, стен-то у вас нет!
На мгновение в ратуше повисла холодная, злая тишина, и Волков сразу воспользовался этим:
— Пока нет бургомистра, кто выполняет его долг?
— По городскому уложению, коли бургомистр болен или отсутствует, — нехотя сказал глава городского совета, — должность его ведёт старший советник. То есть я.
— Вот и прекрасно, берите всё в свои руки, казну и все дела, бургомистра вы долго не увидите, а командиром стражи я просил быть коменданта Альбрехта. Если думаете, что есть более достойный, скажите.
Он говорил это так, как будто вопрос уже решён, и, как ни странно, никто ему не возразил, тогда он поклонился низко нобилям и совету и, подхватив барона под руку, пошёл к выходу. Никто им в след ничего не крикнул.
— Вы сумасшедший — Господи, сохрани — а если они и вправду поднимут мятеж? — выговаривал Волкову барон. — Герцог с меня голову снимет, и поделом будет.
— Бросьте, это ж бюргеры, не посмеют, вы правильно заметили, у них даже стен нет.
— Стен нет, но, когда сюда подходили еретики, они по щелчку пальцев выставили в поле две тысячи двести людей, из них двести арбалетчиков и сто человек с аркебузами. И ещё четыре кулеврины. Нет, с меня точно герцог голову снимет.
— Ну, тогда мы можем уехать, — вдруг предложил кавалер, внезапно вспомнив, что у него в покоях стоит целый сундук серебра, — просто соберёмся и уедем.
— Нет, — твёрдо сказал барон, — сначала бумаги. Но подумайте, может быть, вы отпустите бургомистра.
Самоуправствовать в чужом городе — верный путь обозлить всех городских нобилей, в том приятного мало, да и опасно это. Может, и стило выпустить бургомистра. Но опять ему вспомнился сундук с серебром, и сундук пришлось бы вернуть.
— Нет, — твёрдо отвечал кавалер, — отпустим бургомистра — не найдём бумаг.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
