В первое мгновение ничего не произошло. Прохладный осенний ветер задувал под маску. Где-то хрипел шансон. Уличную темноту разрезали яркие фонари поселка.
Все переменилось резко, в один момент.
От центра к краям по створкам ворот побежали широкие полосы огня. Оранжевые ручейки, словно паутиной, опоясывали пласты металла.
Раздался скрежет.
Ворота заметно прогнулись внутрь, невидимая сила с грохотом сорвала их с петель, как пару листков бумаги. Пролетев несколько метров, они тяжело упали на аккуратно подстриженные лужайки двумя искуроченными, объятыми пламенем кусками железа.
Александр прошел на территорию Сухоставского.
Он сразу увидел нескольких вооруженных охранников, бежавших к нему с разных концов двора. Двое – по левую руку, двое – по центру, один – справа.
Трое из них были вооружены пистолетами, двое – ружьями. Остановившись метрах в двенадцати от Кравчука, охранники замерли в стрелковых позах, взяв Александра под прицел.
Замедлив шаг, Александр оценивающе рассматривал крепких парней, явно не знающих, что им делать. С одной стороны, налицо проникновение на охраняемую ими территорию с применением какого-то взрывного устройства, с другой же – мужик оказался совершенно один и без оружия в руках.
Кравчук повел ладонью – ружья и пистолеты наемников повылетали из их рук, брызнув сполохами огня. Кто-то из парней вскрикнул, получив небольшие ожоги конечностей.
– Пошли вон! – громко сказал Александр.
Пирокинетик пришел в дом Сухоставского с конкретной целью – убить этого человека. Но лишние и бессмысленные жертвы были ему ни к чему.
Пятеро мужчин пребывали в растерянности. Они переглядывались, ища подсказок на лицах друг друга. Некоторые из них держались за обожженные руки.
– Я СКАЗАЛ: ВОН!!! – заорал Кравчук.
Десяток фонарей и прожекторов по периметру участка Сухого и вокруг него взорвались, брызнув сотнями искр. Декоративный кустарник и старые деревья вспыхнули, словно головки спичек. По ухоженным лужайкам побежали длинные змеевидные ручейки огня.
Охранники, не сговариваясь, бросились наутек. Они обежали Кравчука с двух сторон, стараясь держаться от черного человека на почтительном расстоянии, и покинули место действия через дыру в заборе, где раньше висели ворота.
Александр тяжело дышал. Слишком давно он не использовал свой дар. Слишком старательно подавлял в себе дикую силу, сублимируя энергию в бизнес. Благодаря такому подходу он заработал репутацию агрессивного бизнесмена.
Но сегодня все пошло прахом. Годами выстраиваемые барьеры рухнули в одночасье. Власть огня требовала выхода, требовала действия.
Зверь бурлил внутри и рвался с привязи.
Главная проблема великой силы сводилась к одному элементарному принципу: чем больше ты ее используешь, тем сильнее хочется продолжать.
Кравчук решительно двинулся вперед, обходя искореженные ворота. Он смотрел прямо перед собой. Широкие входные двери дома загорелись, словно их облили бензином. К тому моменту, как Кравчук преодолел отделявшие его от крыльца пятнадцать метров, они уже превратились в тлевшие головешки.
Одним прыжком Александр взлетел по ступеням и исчез внутри дома Сухоставского.
Машина с Громовым и Малаховым не успела уехать далеко от поселка. Собственно, они даже до съезда на трассу не доехали, когда генералу позвонили на мобильник.
– Слушаю.
– Эдуард Евгеньевич, – взволнованно проговорил в трубку опер, с которым Громов общался несколько минут назад. – Прямо сейчас на дом Сухоставского осуществляется нападение!
– Что?! – Генерал выпрямился, ошарашенный таким докладом.
– С территории участка доносятся взрывы, по периметру пропало освещение.
– Оставайтесь в фургоне, туда не суйтесь. Только дистанционное наблюдение, ясно? Я возвращаюсь!
Генерал дал водителю команду на разворот.
– Что там? – спросил Малахов.
– Ты не поверишь, – хмыкнул Громов. – Кто-то выкуривает Сухого. Ребята докладывают о диверсии.
Малахов задумчиво поправил очки.
Кравчук взбежал на второй этаж, пинком распахнул дверь в кабинет Сухоставского.
Всеволод Петрович стоял возле дорогого стола. Его пепельные волосы были растрепаны, на широком лице читался едва контролируемый страх. Но при этом политик изо всех сил пытался держаться подобающим образом.
– Ты хоть знаешь, в чей дом ты вломился, сынок? – угрожающе прошипел он.
Александр одним движением снял с головы маску. Открывшееся лицо налетчика заставило Сухого испугаться по-настоящему сильно.
Жесткое, с плотно сжатыми губами и пылающими тьмой глазами. Сухоставский ясно понял намерения своего недавнего протеже.
Отбросив образ контролирующего все и вся хозяина жизни, Всеволод Петрович поднял ладони в примирительном жесте.
– Саша, я клянусь: меня заставили! Они угрожали моим родным. Сам бы я никогда…
Черной молнией Кравчук пересек помещение, схватил Сухого за запястья и крепко сжал. Послышалось шипенье. Из-под его пальцев к потолку потянулись тонкие струйки дыма. В воздухе запахло паленой кожей. Глаза старика расширились от нестерпимой боли, он истошно заорал.
Кравчук толкнул Сухого. Тот рухнул кресло, выставив руки перед собой. На запястьях отчетливо виднелись сильнейшие ожоги, форма которых повторяла контуры пальцев Кравчука.
– Ты на кого мясников натравил, мразь?! – заорал Александр. – Они угрожали моей матери! Ты что, не знаешь меня?! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ МЕНЯ, ТВАРЬ?!
Кравчук ударил кулаком по столу из красного дерева – взорвались стекла на окнах, по левой стене комнаты проворно побежали дорожки пламени.
– Господи боже… – ужаснулся Сухоставский, пытаясь инстинктивно закрыться опаленными руками.
– Нет! – покачал головой Кравчук – Здесь его больше нет!
Он схватил Сухоставского за грудки, сильно встряхнул.
– Здесь есть только я! – орал молодой человек.
Огромных размеров стол мгновенно вспыхнул и был легко отброшен в сторону, к входной двери.
– И я говорю тебе: ты сдохнешь! Здесь и сейчас! Ты сдохнешь! Это – твой конец!
В черных глазах Кравчука больше не было ничего осмысленного. Последние уголки разума поглощали слепая ярость и сила огня.
– Ты сгоришь здесь, в своем доме. А потом я найду твоих родных! Твою дочь! Ты слышишь меня, старик?!
Пламя объяло внушительный книжный шкаф возле правой стены. Помещение быстро наполнялось дымом.
– Я испепелю всю твою семью! Я сожгу их останки!
Сухоставский беспомощно мотал головой.
