– Как-нибудь, если это удобно, я бы снова хотела увидеть Иденфилд-Плейс, – сказала она, – он весьма впечатляет.
– Скорее весьма ужасает, – заметил Эд. – Подобные чудовища возводятся, когда некуда деньги девать. В свое время отец Джорджа был, говорят, богатейшим человеком в Англии.
– Если хочешь, можем после обеда прогуляться, – предложила Китти.
– Я с удовольствием, – ответила Джеральдина. – У Ларри столько теплых воспоминаний о времени, когда он квартировал в усадебном доме.
– Нет, милая, – поправляет Ларри, – я жил здесь, на ферме. А в Иденфилд-Плейс жила Китти.
– Так как же ты сдружился с лордом Иденфилдом?
– Из-за Китти. Джордж был к Китти весьма расположен. А Китти полюбила Эда. А Эд мой лучший друг.
– О, – выдохнула Джеральдина, – я не так поняла. Впрочем, не важно.
Они шли через парк в сторону усадебного дома: Китти с Мартой в коляске, Памела и Джеральдина. Ее расспросы о материнстве и о детях показались Китти неискренними, будто самой Джеральдине эта тема неинтересна, но она выбрала ее из вежливости. Тем не менее над беседой витал едва уловимый, но явственный аромат хорошего тона.
– И ты со всем справляешься сама! – восхищенно восклицала Джеральдина.
– С уборкой мне вообще-то помогают, – призналась Китти, – два-три раза в неделю.
– Хоть раз с того дня, как родилась малышка, у тебя было время отдохнуть от нее?
– Нет. Пока нет.
– Она ничего не делает, – вставила Памела. – Ни говорить не может, ни играть – ничего.
– Ну что ж, – ответила Джеральдина с улыбкой, – пожалуй, стоит отправить ее обратно.
– Да, я тоже об этом думаю, – согласилась Памела.
– Нет, ты так не думаешь, милая, – строго заметила Китти. – Это твоя младшая сестренка. Ты ее любишь.
Ларри с Эдом шагали впереди.
– Похоже, Ларри, ты доволен своим браком.
– Пожалуй.
– Я всегда считал, что из тебя получится отличный отец семейства. В отличие от меня.
– А что с тобой не так?
– Спроси у Китти. Она очень терпелива, но я иногда бываю хорош. Вернее сказать, плох.
– Эд, Китти тебя обожает!
– Ну да. – Эд уставился на крутой холм Иденфилд-хилл впереди. – Забавно, что ты так внезапно женился. Хотя, наверное, все логично.
– Это ты к чему?
– Так, – отмахнулся Эд. – Не обращай внимания.
В дом они вошли через террасу.
– Луиза! Джордж! – крикнула Китти. – Это просто мы!
Дома оказался только Джордж. Луиза в очередной раз отправилась в город к врачу. Джордж гостеприимно улыбался, хотя по всему было видно: они прервали его послеобеденный сон. Он то и дело снимал очки и протирал их гигантским носовым платком, словно пытаясь прояснить спутанные мысли.
– Мне очень жаль, что Луизы сейчас нет. Без нее тут очень тихо. Значит, это твоя жена, Ларри! Должен тебя поздравить.
– Ты был на свадьбе, Джордж, – напомнила Китти.
– Да, конечно. Ты абсолютно права, Китти.
Джордж вызвал дворецкого:
– Лотт, у нас гости. Что мы можем им предложить?
– Нам ничего не нужно, – заверила Китти, – мы зашли, чтобы Джеральдина могла посмотреть дом.
– Наш прошлый визит был так короток, – пояснила Джеральдина, – я почти ничего не видела.
– Может, за Элизабет присмотрит миссис Лотт? – спросила Китти.
Дворецкий отправился на поиски жены. Девочка спокойно спала. Просьба показать дом немного оживила Джорджа. Ему приходилось так часто водить экскурсии, что теперь это стало его стихией. Эд и Ларри отказались, а Памела, уже успевшая изучить дом, убежала в бильярдную поиграть с электрическим табло. С Джорджем остались только Китти и Джеральдина.
– Только, Джордж, короткую программу, хорошо? – попросила Китти. – Не стоит утомлять Джеральдину.
– О, это меня не утомит! – заверила та. – Обожаю старые дома.
– Начнем с холла, – начал Джордж. – Обратите внимание на потолок. Коньковый брус находится в сорока футах над нами. Настоящий английский дуб. Архитектор – Джон Нортон, друг Пьюджина. Он же построил Элведен-Холл в Саффолке. Взгляните на портрет – это мой отец, работа Лоримера. В этой форме он служил в Южной Африке. Сам я никогда формы не надевал. О чем весьма жалею.
Тем временем Эд и Ларри расположились в библиотеке.
– Ты так и не рассказал мне об Индии, – начал Эд. – Тебе там понравилось?
– Судя по всему, ты понятия не имеешь, что там происходит. Ты газет не читаешь?
– Никогда. Какой смысл? Мне не нужно ежедневно читать всякие ужасы, чтобы понять, в каком мире мы живем.
– Что ж, в Индии теперь тоже ужас, – вздохнул Ларри. – Одному Богу ведомо, сколько народу погибло там со дня провозглашения независимости. Сотни тысяч.
– Значит, очередной славный триумф Маунтбеттена.
– На самом деле я бы не винил Дики. Катастрофа назрела еще до него. Боже, такая дикость, такая ненависть! Рядом с тамошними зверствами наши войны выглядят джентльменскими.
– А твой Господь смотрит на все это, как толстая нянька в парке, слишком ленивая, чтобы встать со скамейки.
– У них свои боги. Наши им не нужны.
– Ну вот опять! Ты по-прежнему убежден в доброте, присущей роду человеческому. Снимаю шляпу, Ларри. Триумф надежды над опытом.
– Так доктор Сэмюэл Джонсон о браке говорил.
– Великий доктор. – Эд улыбнулся, но глаза его были печальны.
– Опытом я тоже обзавелся. По правде говоря, это стало одной из причин, по которой я женился. Мы ехали в машине с другом-мусульманином, когда на нас напала банда индусов. Они хотели убить его только за то, что он мусульманин. Ранили его, но, когда попытались добить, я не дал.
– Ты спас ему жизнь.
– Видимо, да. Меня даже не ранило. А после… не знаю, как сказать, мне казалось, будто я лечу. Я вернулся назад, пошел искать Джеральдину, и… что ж, итог известен.
– Опьянение от самопожертвования. Слишком сильное средство.
– Не смейся надо мной, Эд. После того дня на пляже в Дьепе я думал, что не так уж много стою. За те несколько минут в машине, когда я закрывал собой Саида… – Ларри осекся: Эд смотрел на него с восторгом и нежностью.
– Ты прекрасный человек, Ларри. Я всегда тобой восхищался, знаешь? Я хотел бы быть тобой.
– Но Крест Виктории у тебя.
– Черт бы его взял! Неужели ты не видишь, что стоишь сотни таких, как я?
– О чем ты? Сам только что говорил, бизнес у тебя растет. Вторая дочка-красавица родилась. Китти любит тебя.
