31 декабря 1979 года после успешного, как тогда полагали, завершения первой стадии афганской операции руководители ПГУ докладывали Андропову об участии разведки в афганских событиях. Была дана здравая оценка трудностей, с которыми столкнулись укомплектованные спецрезервистами внеструктурные подразделения «Зенит» и «Каскад».
Уже после окончания доклада начальник Управления «С» ПГУ Дроздов сказал, что нужно уже сейчас, оценивая этот опыт, подумать о формировании специального кадрового подразделения в составе КГБ. Андропов промолчал. Но в течение 1980 года происходили неоднократные обсуждения, согласования этого вопроса в правительстве и Политбюро, и 19 августа 1981 года на закрытом совместном заседании Совета министров и Политбюро было принято решение о создании в КГБ совершенно секретного отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР «в особый период». Передавая бумагу с этим решением Дроздову, Андропов сказал: «Ну вот, на, работай, создавай! И чтобы равных не было». Так был создан отряд «Вымпел».
За время работы Андропова в качестве председателя КГБ значительно выросла профессиональная подготовка разведчиков и контрразведчиков. Тщательно готовилась и выводимая за рубеж агентура, в том числе и нелегальная. Однако весьма далеки от правды широко распространявшиеся на Западе фантастические слухи о массовой подготовке агентуры, забрасываемой за рубеж, и характере этой подготовки.
Тот же Земцов в статье «Шпионы ради коммунизма» вполне серьезно описывает городок, где готовились эти агенты: «Все в них — варьете, бары, магазины, рестораны, сам характер, стиль и форма жизни и даже находящиеся в обращении деньги — не советские. Тот, что под Москвой напоминает бюргерское местечко в Германии, а находящийся в Карелии — воспроизводит курортный городок в Англии… Все разговаривают только на английском или немецком… ведь все здесь — и актеры, и зрители — работники КГБ: танцовщица кабаре, официант ресторана, портье в гостинице, банковский клерк…» (Ах, если бы так было на самом деле! Но надо заметить, что, несмотря на совершенно другие методы подготовки, не отмечены случаи провала наших агентов-нелегалов из-за их неприспособленности к западному образу жизни. Провалы, которые, к сожалению, имели место, случались из-за предательства [так было с Абелем, Молодым и другими], ошибок при документации, небрежности самого нелегала — тот же Молодый, считая себя в полной безопасности, не заметил «хвоста» и провел его к дому супругов Крогеров.)
При этом Андропов не только не отказывается от классических методов разведки, но все больше их совершенствует, — пишет далее Земцов. — Со времени прихода Андропова в КГБ на Запад хлынул поток его агентов, снабженных необходимыми документами, связями, деньгами. Агенты КГБ проникают во все уровни свободного мира, роются в сейфах и письменных столах, обшаривают глазами фотообъективов лаборатории заводов и научных институтов. Подсматривают. Выслеживают. Соблазняют. Покупают. Крадут…».
Бедный западный обыватель!
А еще и его, да и наших наивных читателей кормят такой развесистой клюквой, что волосы дыбом встают. Так некая дама в книге, изданной у нас, на полном серьезе пишет о специальных школах, где женщин-агентов и женщин-оперативных работников и даже жен оперативных работников обучают искусству обольщения и различным приемам любви (по «Камасутре»), применяемых при разработке иностранцев.
Андропов получал и анализировал информацию разведки о готовящихся против СССР акциях и сроках их реализации, а также о стратегических и долговременных планах США по разрушению советского строя. Он предложил Комитету госбезопасности разработать научно обоснованный план контрмероприятий. К работе над ним предполагалось привлечь ученых из самых различных областей знаний. План предусматривал коренное изменение методов пропаганды, отношения к религии и инакомыслию, решительную борьбу с коррупцией, с националистическими тенденциями. И в первую очередь — решение назревших экономических проблем.
С докладом по этому плану на Политбюро выступил Андропов. Его поддержали Брежнев, Косыгин, Мазуров, Шелепин, Щербицкий и Суслов — главный идеолог. Все были «за». Но ощутимых результатов эти предложения не возымели.
В своих воспоминаниях Бобков пишет: «Из рук в руки передавали в аппарате ЦК разделы плана… но дальше слов дело не пошло».
То же происходило и со многими другими попытками Андропова поднять коэффициент полезного действия мошной машины, именуемой разведкой.
В книге Медведева «Неизвестный Андропов» приводятся слова из дневника «одного из безымянных генералов КГБ»: «Научно-техническая революция… обходила Советский Союз стороной. Андропов (став генсеком) подгонял и поощрял Службу. Служба напряглась до предела, рисковала, добывала ценнейшую информацию, но плотно сколоченная, идеальная в своем роде система отталкивала все то, что родилось не в ее недрах, с отвращением глотая чужеземные новинки, а чаще выплевывая их».
Будучи Председателем КГБ, Андропов лично встречался с ценными зарубежными агентами. Одним из них был Хью Хемблтон, канадец. Он был завербован в 1956 году, когда работал в штаб-квартире НАТО. За период с 1956 по 1961 год передал более 120 секретных документов. После ухода из НАТО продолжал работать на КГБ, готовя квалифицированные аналитические обзоры по политике и экономике стран Латинской Америки, ЮАР, Израиля. В июне 1975 года приезжал в Москву, где его принял Андропов.
В 1978 году в результате предательства нелегала Земеника Хемблтон был задержан канадской полицией, но так как шпионских акций против Канады и на ее территории не совершал, то был отпущен.
В 1982 году был арестован в Лондоне и осужден на 10 лет.
Юрий Владимирович проявлял трогательную заботу о попавших в беду разведчиках-нелегалах — Моррисе и Елене Крогер-Коэнах (они были осуждены в Англии на 25 и 20 лет тюрьмы). В 1989 году добился их обмена. После их возвращения приезжал к ним домой, обеспечил комфортными условиями жизни. До конца дней супруги Коэны работали в Управлении нелегальной разведки. В 1995 году им было посмертно присвоено звание Героев России.
В феврале 1982 года состоялась секретная встреча Андропова с Наджибуллой в Кабуле. Там же он встретился с некоторыми руководителями советских учреждений.
Однако ни Андропов, ни его коллеги в Политбюро, ни многочисленные специалисты по Афганистану не могли тогда понять, что война ведется не против «бандформирований» и «бандглава-рей», а против афганских мусульман, против значительной части афганского народа. Признание этого факта означало бы признание провала всей грандиозной афганской «операции». Исправлять эту ошибку начали лишь в 1986 году.
Андропов не был ни пацифистов, ни либералом. Он требовал постоянной боевой готовности подразделений и всего личного состава. Требовал скрупулезного соблюдения законности, хотя понимал, что не все юридические акты того времени были современны, но «его кредо было: закон — есть закон».
Западные исследователи, недоброжелательно относящиеся к Андропову, отмечают такие его качества, как приспособляемость, коварство. Но даже они вынуждены признать, что дипломатия и коварство по отношению к противнику (приводятся примеры по Венгрии и Чехословакии) вещи чрезвычайно близкие по своей сути и резкой грани провести между ними невозможно.
