– Почему… почему ты никак не оставишь меня? – дрожащим голосом закричал он. – Я же поклялся! Поклялся! – пальцы Ульфгера впились в мягкую землю, судорожно сжались, оставляя за собой глубокие борозды. – Конечно, я буду защищать ее! Сколько еще раз мне клясться в этом?!
Эльфы тревожно переглянулись. Таннгност махнул войску Питера:
– Идем!
Отряд двинулся вперед, вслед за Драэлем, к саду леди Модрон, далеко обходя гиганта, в бессильной ярости терзавшего ногтями землю.
– По-моему, у него масло в голове прогоркло, – сказала одна из девочек, проходя мимо.
– Мозги в труху, – добавила вторая.
– Точно, черви съели чурбачок, – согласилась третья.
– Пора навестить тетушку, – сказала первая.
– Надеюсь, у нее есть сладкий пирог, – вставила вторая.
– А я надеюсь, у нее есть кролики, – сказала третья. – Люблю кроликов.
– Кролики, ум-м-м! – поддержала ее первая. – Сразу двух съем.
Эльфы вели отряд вдоль широкого ручья, быстро бежавшего по каменистому руслу. Прижимая к груди Секеу, Питер несся вперед ровной, размеренной рысью. Дьяволы не отставали от него, а за ними, на некотором расстоянии, скакали, опираясь на кулаки, баргесты. Завывая, радостно поскуливая, они прыгали, толкались, всюду совали нос. Ник с трудом мог поверить, что эти игривые, любопытные существа – те самые жуткие твари, что едва не прикончили его. Невдалеке, прямо сквозь лес, вприпрыжку бежали, летели, почти не касаясь ногами земли, дочери ведьмы. Невесомые белые платьица девочек были сплошь забрызганы черной кровью, и Ник не мог сдержать дрожь, слыша их беззаботный смех, эхом разносившийся по лесу.
Вскоре с ним поравнялись Сверчок и Дэнни. Дэнни весь взмок и дышал так тяжело, что Нику казалось, будто тот вот-вот упадет. Раскрас бойцового кота – вернее, бойцовой панды – растекся по пухлым щекам, отчего лицо Дэнни выглядело еще более изможденным.
– Все, – пропыхтел Дэнни. – С меня хватит. Хватит с меня всей этой фигни.
– Держись, Дэнни! – голос Сверчка звенел от восторга, будто все это казалось ей каким-то необычайным, увлекательным приключением. – Держись, ты сможешь!
Сверчок ободряюще хлопнула Дэнни по спине. Дэнни взглянул на нее как на сумасшедшую и повернулся к Нику.
– Ник, – выдохнул он, – когда соберешься домой… не забудь прихватить и меня. Я серьезно.
Ник и без этого чувствовал, что Дэнни не шутит. Голос мальчишки дрожал, точно он в любую секунду был готов разреветься.
– Не хочу здесь сдохнуть, – продолжал Дэнни. – Назад хочу, домой…
– Ник, так что там случилось? – перебила его Сверчок.
Ник не ответил. Желудок жгло огнем, в душе вскипала жажда убийства – совсем как по утрам, после пробуждения от кошмарного сна. Только на этот раз жжение не унималось – даже усиливалось. В висках болезненно застучало.
– Эй, Ник, – опасливо окликнула его Сверчок, – с тобой все окей?
Нику хотелось только одного – чтобы его оставили в покое. Ему нужно было побыть наедине с собой, разобраться в собственных мыслях, привести голову в порядок.
Сверчок хотела было сказать что-то еще, но, тут же передумав, ускорила шаг, поравнялась с Лероем и принялась допрашивать его. Лерой охотно начал излагать ей свою версию событий, в красках расписывая, как он перевернул неподъемные бочки и сжег живьем целую толпу Пожирателей плоти.
«Рассказал бы, как прятался в болоте, когда убивали Абрахама, – подумал Ник, чувствуя, как вспыхнуло пламя в желудке, как злоба, вскипевшая в груди, забурлила у самого горла. – А как хорошо это было – расколоть череп тому Пожирателю плоти, – подумалось ему. – Мозги так и брызнули. Ах, хорошо! – он поднял глаза и взглянул на затылок Лероя. – Каково же будет вышибить мозги ему?»
Лерой продолжал разглагольствовать о перевернутых бочках.
«А он удрал, – подумал Ник. – Удрал и бросил меня подыхать. Удрал. Удрал…»
Эта мысль жгла мозг, пока не сумела вырваться наружу.
– Удрал, – прорычал Ник.
– Что? – обернувшись, спросила Сверчок.
– Он удрал.
В глазах Лероя вспыхнула злоба.
– Удрал и спрятался.
Лерой с силой толкнул Ника в плечо.
– Заткни хлебало, урод!
– Ты бросил нас.
– Я сказал, заткни хле…
С этими словами Лерой снова дернулся к Нику, но кто-то сзади схватил его за руку и рывком развернул к себе. Лерой споткнулся и чуть не упал.
– Расскажи, Лерой, – сказал Красная Кость. – Расскажи всем, где ты был, когда умирал Абрахам.
Глаза Лероя вильнули, забегали, как у загнанного в угол пса.
– Всего один. Один лишний меч, – сказал Красная Кость, – мог бы спасти Абрахама.
Не смея поднять глаз, Лерой замотал головой, открыл было рот, но промолчал и попятился прочь – прочь от Красной Кости, от жестких, безжалостных взглядов, устремленных на него со всех сторон. Не зная, куда деваться, он отстал и оказался среди баргестов.
Внезапно рану в груди Ника пронзило острой, жгучей болью. Зажав ее ладонью, он нащупал нечто мокрое и горячее, а, взглянув на ладонь, едва сумел сдержать крик. Кровь – его кровь – потемнела, сделалась почти черной! «Что происходит?» – подумал он. «Сам знаешь», – неласково откликнулся голос изнутри. В висках застучало сильнее, казалось, голова вот-вот лопнет. Споткнувшись, Ник чуть не упал, но кто-то подхватил его и обнял за плечи.
– Осторожней, Ник.
Сквозь слезы на глазах Ник смог разглядеть насмешливый оскал Красной Кости. Но его ухмылка тут же исчезла.
– Эй, чувачок, ты в порядке?
– Ага, – ответил Ник. – Все… все хорошо.
Но Красная Кость увидел, что кожаные штаны Ника насквозь пропитаны кровью.
– Ё-о-о, чувачок, да тебя здорово зацепило.
– Все хорошо, – неожиданно резко ответил Ник, отстранившись от бешеного мальчишки и поспешно прикрыв рану рукой.
– Окей, чувачок. Как скажешь. Понадобится помощь – зови меня.
Красная Кость раскрыл рот, чтобы сказать что-то еще, запнулся, мучительно подбирая нужные слова, и, наконец, выпалил:
– Слышь, я что хочу сказать. Ты заслужил свой меч и нож, без дураков. Шестеро – шестеро этих уродов против одной твоей тощей задницы! Но ты не бросил Секеу. Не бросил, а ведь мог бы удрать. Для этого нужна не просто смелость. Тут, я тебе скажу, требуется кое-что посерьезнее, – он хлопнул Ника по плечу. – Ты просто помни, брат. Понадоблюсь – я рядом.
Сверкнув напоследок своей безумной улыбкой, Красная Кость ускорил шаг и пустился догонять Питера с Секеу.
На миг Ник забыл о боли и о жжении в желудке. Взгляд этого бешеного мальчишки не оставлял никаких сомнений: отныне Красная Кость стал его другом – другом, который будет рядом до конца. При этой мысли на глаза вновь навернулись слезы.
