После этого Иаков покинул отца, но, хотя он и постарался быстро уйти от дворца, он все-таки встретил некоторых из своих прежних друзей. Они поняли, где он был и что он сделал, и сказали ему, что он покинул тех, кто его поддерживал и старался возвести на трон, и что, если подписанное им признание станет достоянием гласности, никто из прежних его приверженцев никогда больше не будет для него стараться. Его будут считать другом до первой беды. Подписав письмо, подготовленное для него отцом, он по сути переметнулся к врагам.
Опешивший Иаков вернулся в Уайтхоллский дворец.
Он предстал перед отцом.
– Я должен получить обратно свое признание, – сказал он.
– Почему? – холодно спросил Карл.
– Потому что мне очень повредит, если станет известно, что я его подписал.
– Тебе повредит, если станет известно, что ты не покушался на жизнь своего отца?
– Верните мне его! – настаивал Иаков.
Карл вручил ему документ. Монмут схватил его, но, подняв глаза на отца, он не узнал его – настолько изменилось это некогда родное лицо. Он понял, что Карл стал другим человеком, лишенным иллюзий. Он заставил себя увидеть сына таким, каким он был, – сыном, который мог убить отца, поднявшего его до нынешнего его положения и делавшего ему добро, сыном, готовым убить такого отца из-за короны.
– Убирайся отсюда, – проговорил Карл.
– Отец… – начал заикаться Иаков. – Куда мне идти?
– Вон отсюда… К черту! – ответил Карл.
Он отвернулся, а герцог выбрался из дворца. Свое признание герцог сжимал в руке.
На улицах стояли толпы людей. Разговоры шли вокруг заговорщиков Рай-хауса. Он прислушался. Он взглянул на дворец отца и понял, что отныне для него нет места в Англии.
Той же ночью он отплыл в Голландию.
Карл больше не думал о Иакове. Рай-хаусский заговор отнял у него сына, но дал ему еще большую власть и вместе с властью мир. Он правил так, как, по его мнению, должен править король, имеющий на то священное право. Его брат, герцог Йоркский, был восстановлен в должности первого лорда адмиралтейства и, поскольку Джеймс не соглашался давать присягу в соответствии с обрядами англиканской церкви, Карл просто подписал приказ, что, будучи братом короля, он должен быть избавлен от дачи присяги в соответствии с тест-актом.
После этого настали месяцы счастья. Его личная жизнь текла так же спокойно, как и его государственная деятельность. Все его дети, за исключением единственного, которого он любил больше других, доставляли ему много радости.
Он заботился об их благополучии, радовался их победам, давал советы в случае неприятностей. Он взял на себя ответственность за будущее детей своего брата и выдал Анну замуж за протестанта Георга Датского – это был не очень привлекательный молодой человек, не слишком воспитанный и остроумный, неважно образованный; его в жизни, казалось, больше всего интересовала еда, Карл не сомневался, что Анна будет им довольна. Он был чрезмерно толстым, и Карл дал ему шутливый совет: «Если вы будете со мной гулять, охотиться и уделять внимание моей очаровательной племяннице, то полнота вскоре перестанет вам досаждать».
Совершенно неожиданно повод для небольшой ревности подала Луиза – он не волновался, но признал, что немного ревновал. В Англию прибыл внук Генриха Четвертого и Прекрасной Габриэллы, одной из его любовниц, пользовавшейся самой что ни на есть дурной славой. Это был Филипп де Вандом, великий приор Франции. Было похоже, что Луиза впервые в жизни испытала настоящую страсть, так как, казалось, не замечала опасности, которой подвергала себя. Карл, охладевший к ней, счастливый с Гортензией и Нелл по сути не имел ничего против того, чтобы Луиза поразвлекалась на стороне; в Луизе его больше всего привлекали ее способности разбираться в высокой политике, а не ее женские достоинства, и поэтому он устранился. Но скрытые враги Луизы проявили себя и старались изо всех сил поссорить с ней короля. В конце концов Карл позаботился, чтобы великого приора выслали из Англии.
Больше всего из-за этой истории досталось Луизе. Она жила в страхе, что великий приор, вернувшись во Францию, предаст гласности ее письмо и она испытает на себе если не неудовольствие Карла, то язвительность насмешек своих соотечественников. Однако Людовик, признавая заслуги Луизы в осуществлении своих планов и будучи благодарен за ту, как он считал, прекрасно проделанную для Франции работу, запретил великому приору рассказывать о своей любовной интриге в Англии, и со временем она забылась.
Та зима выдалась самой холодной за многие годы. Темза покрылась таким толстым льдом, что прямо по нему на другой берег смело проезжали кареты. А еще на реке была устроена ярмарка, и толстый Лед выдержал и палатки продавцов, и веселящуюся толпу. По замерзшей реке катались на коньках, на санях и на льду танцевали.
Лондон поднимался и поднимался из руин после большого пожара. Он становился приятным городом. Королевский архитектор Кристофер Рен подолгу советовался с Его Величеством, который лично интересовался строительством большинства зданий.
На континенте шли непрерывные войны. Карл, абсолютный монарх в своем государстве, придерживался нейтралитета. Он установил в стране, насколько смог, свободу вероисповедания.
– Я хочу, чтобы у каждого человека были своя виноградная лоза и своя смаковница, – говорил он. – Дайте мне причитающиеся привилегии, и за определенные субсидии я никогда ничего больше не попрошу, если только мне лично и моей стране так не повезет, что перед нами встанет необходимость войны, но ведь и она может закончиться на море за одно лето.
Поэтому его подданные, танцуя на люду во время зимней ярмарки, благословляли доброго короля Карла; и король в своем дворце, в окружении трех своих главных любовниц, был доволен, ибо на самом деле теперь, когда ему вскоре должно исполниться пятьдесят пять лет и изредка приходится страдать от подагры, он искренне считает, что трех вполне довольно. Его королева Екатерина была доброй женщиной, она была покорной и нежной и теперь не устраивала сцен ревности, которые так портили им жизнь в начале их женитьбы. Она была в него влюблена так же, как и прежде. Бедняжка Екатерина!.. Он сожалел, что жизнь ее не была так счастлива, как она этого заслуживает.
Нелл была теперь счастлива, потому что Карл пожаловал лорду Бёрфорду герцогский титул и мальчик стал герцогом Сент-Альбанским, а она могла важно расхаживать при королевском дворе и по городу, непрерывно говоря о милорде герцоге.
Дорогая Нелл! Она заслуживает свой герцогский титул. Ему бы очень хотелось воздать почести ей лично. И почему бы ему это не сделать? Это другие лишали ее почестей. Она была ему добрым другом – может быть, лучшим из всех…
Да, Нелл должна стать герцогиней; но одного ему не хватало, чтобы чувствовать себя абсолютно довольным. Он часто думал о Джемми, живущем в Голландии. Какая жалость, что он не может видеть вокруг себя всех членов своей прекрасной семьи. Он так гордился ими всеми!.. Он оказывал знаки внимания девочке Молл Дэвис – последнему ребенку, потому что после той болезни у него детей больше не было: она лишила его способности воспроизводить потомство.
