— О чём же?
— О смерти. Я устал жить, только и всего. Похищение же заставило бы начать поиски, которые рано или поздно привели бы сюда и... Уж меня не стали бы держать в заключении!
Верно, с эльфом, да ещё поражённым странным недугом, расправились бы без церемоний и как можно скорее.
— Но ведь могло случиться и так, что никто бы не обратил внимания, мало ли пропадает людей и нелюдей?
— Могло. — Улыбка стала почти торжествующей. — Но я тщательно подобрал условия, чтобы такого не случилось.
— Можешь не продолжать. Если под них подходила похищенная, я и сам догадаюсь, что это были за условия!
Крикливость, буйность, дерзость и вместе с тем очаровательность, потому что легко не заметить исчезновение серой мышки, но когда гаснет настоящий фейерверк...
— Я должен рассказать ещё что-нибудь?
— Мне нужно быть уверенным в одной вещи, но... Тебе она вряд ли известна. Ты ведь не знаешь, как некромант творит свою отраву?
Стир’риаги вздохнул:
— К сожалению, до сего таинства меня не допускали.
— Тогда вопросы исчерпаны. Разговор с Мэем удался?
— Как сказать... — На меня посмотрели почти лукаво. — Он должен решать сам. Но я ответил на его вопрос так, как считаю правильным. Без снисхождения и жалости к кому бы то ни было.
Что ж, могу только уважительно склонить голову. Ещё при жизни не следует поддаваться чужим желаниям и действовать противно собственной природе, а уж встречая смерть, и вовсе можно забыть обо всём, кроме своей души. Правда, ей тем легче будет ступить за Порог, чем слабее она привязана долгами к миру живых, стало быть, кое-какие уступки всё равно понадобятся.
— Знаешь, чувствуешь какое-то странное удовлетворение, сознавая, что некоторые вещи остаются неизменными даже у самого Порога.
Эльф почтительно коснулся правой ладонью складок покрывала на своей груди:
— Рад, что сейчас мы чувствуем одинаково. Возможно, мы могли бы стать друзьями. Если бы...
— Если захотим, станем. Но только в другой жизни. В той, что придёт вслед за этой.
— А она придёт? — В глазах листоухого мелькнуло сомнение.
— Обязательно. И знаешь, почему? Потому что не возвращается в мир только тот, кто не натворил ошибок.
— Ну, тогда мы точно встретимся! А теперь... Не пора ли прощаться?
— И прощать.
Эльф опустил взгляд и долго молчал прежде, чем тихо признаться:
— Мне будет одиноко без моей ненависти.
— Ты ненадолго останешься в одиночестве, не успеешь соскучиться, как вернёшься.
— Но я не буду помнить, верно?
— И пусть. Память — не лучшая спутница, она всё время тянет назад, когда нужно идти вперёд.
— Наверное, ты прав. Что ж... Прощай. Нет, до встречи!
Киваю:
— Где-нибудь и когда-нибудь.
Пустота похожа на волну прибоя: накатывается на тело эльфа, ласково лижет иссохшие пальцы, каждым движением невидимого языка поглощая плоть и терзающую её боль. Стир’риаги улыбается. До самого последнего мига. Светло и счастливо, улыбкой уходящего на желанный покой. Счастливо, но чуточку грустно. А может быть, мне мнятся в выражении лица умирающего чувства, вовсе ему не свойственные? Не знаю. Но мне отчаянно хочется видеть счастье и грусть, поэтому я вижу. И слышу в затихающих вдохах голоса прожитых Стир’риаги дней.
Эльф тает, как снежинка, рискнувшая опуститься на тёплую ладонь, чтобы погибнуть, но поразить воображение своим совершенством... Линии оплывают и тускнеют. Всё могло произойти мгновенно, но я не хочу, чтобы мой враг уходил из жизни, страдая и ненавидя. А ещё не жажду переживать вместе с ним каждый из прошедших дней, память о которых хранится в сплетении Прядей: то, что заставило наши пути пересечься, прояснено, а прочие тайны пусть уйдут за Порог вместе со своим хозяином... Кружева распадаются узелок за узелком, медленно, осторожно, почти незаметно, так, что и мои глаза не успевают уловить миг, по истечении которого опустевшее покрывало сиротливо съёживается в кресле.
Пора уходить. Но ещё целый вдох, удивлённо задержавшийся в груди, я смотрю на розовые хлопья, невесть откуда появившиеся среди складок ткани, а по комнате тонко и еле заметно разносится аромат цветущего яблоневого сада...
Окрик некроманта застал меня на середине лестницы, по пути наверх:
— Рон, как успехи?
— Милость богов сопутствует вашим желаниям: инициация проведена, и сейчас мальчик отдыхает.
— Отдыхать будет потом, — радостно пообещал «милорд». — Веди его сюда!
Первым, что бросилось в глаза при входе в комнату, используемую некромантом для своих опытов, было неподвижное тело Марека, вытянувшееся на длинном столе. Значит, пока я вёл беседы с эльфом, всё завершилось? Надеюсь, парень внял моим советам, хотя... Что бы ни случилось, способ справиться с возможной напастью у меня имеется. Жаль, из оружия один посох: проще и действеннее было бы подрубать мертвякам ноги. И руки тоже. Чтобы не могли ползать.
Принц, увидев бездыханное тело человека, который совсем ещё недавно дышал и вёл осмысленные речи, замер на месте, пришлось подтолкнуть его высочество вперёд, чтобы не перекрывал линии возможной атаки. Кажется, мальчик обиделся на сей грубый жест с моей стороны, но прекословить не стал, потому что силился оторвать взгляд от мертвеца, но никак не мог это сделать.
Я посчитал необходимым изобразить удивление и тревогу:
— Что случилось?
— Несчастный скончался.
Ну да, несчастный. Или, вернее, несчастливый, поскольку ухитрился связаться с неблагодарным злодеем.
— Его недуг был так опасен?
— Увы, увы! — запричитал некромант. — Я знал об этом, но не говорил, дабы не волновать юношу и позволить ему провести последние дни в покойном неведении.
— Но болезнь не перекинется на нас? Мор же, как лесной пожар: не успеешь оглянуться, окажешься в огненном кольце и сгоришь.
— Нам нет нужды беспокоиться, поверьте!
Тёмные глаза недовольно сузились.
Разумеется, мне ничто не угрожает, я же не пил отравленную воду. И принц не пил, потому что нужен только живым, а судя по всему, некромант способен лишь замедлить распространение яда в теле, но отменять смерть не научился. Впрочем, его ведь больше занимало отнятие жизни, а не возвращение...
— Как скажете, милорд. Но для чего вы велели привести...
— О, исключительно чтобы проверить, насколько хорошо выполнено поручение. И если оно исполнялось не с надлежащим тщанием, виновный понесёт наказание. — От последних слов некроманта повеяло затхлым холодом склепа.
Рассчитываешь поглумиться над эльфом? Поздно.
