Он пошел за юношей в кухню. Бастиан достал из холодильника пакет виноградного сока, открыл его, наполнил два бокала и поставил рядом стаканы с минеральной водой.
— Я должен приготовить себе поесть. Вы что-то будете?
— Нет, спасибо. Мы можем пойти в итальянский ресторан, если хочешь. Я приглашаю.
Бастиан покачал головой:
— У меня мало времени.
«Да что с ним такое? — задумался Матиас, и его охватило беспокойство. — Неужели у Бастиана сегодня вечером будут друзья? Это было бы ужасно!»
Пока Бастиан доставал сыр и масло из холодильника и готовил себе бутерброд, было проще простого добавить в его стакан пару капель препарата, от которого наступала потеря сознания. Кроме того, Матиас пытался отвлечь его разговорами.
— Дом действительно получился прекрасным, мое восхищение! У твоих родителей, похоже, отменный вкус.
— Это все делает моя мать.
— Я хорошо помню, как выглядела вилла, когда была пустой. Теперь ее не узнать! Когда твоя мать вернется, передай ей привет и мои комплименты.
Бастиан наконец приготовил бутерброд и сел за стол. Матиас взял один бокал.
— За здоровье! И приятного аппетита!
— Спасибо.
Бастиан взял свой бокал и выпил его залпом. Теперь оставалось подождать несколько минут.
Матиас вел разговоры об Италии, рассказывал о своей квартире и об острове Джилио, на котором нужно побывать хотя бы раз.
Бастиан жадно ел и слушал, его вполуха. То, что рассказывал этот странный маклер, интересовало его мало.
«Хорошо, что ты принял капли на голодный желудок, так они подействуют быстрее», — подумал Матиас.
Он не мог даже подумать, насколько легко, оказывается, достать средство, вызывающее потерю сознания. Это заняло всего лишь полчаса поисков в Интернете, а потом он поехал в строительный супермаркет и купил там растворитель для красок граффити и клея. Вот и все. Препарат можно было употреблять прямо в таком виде. Труднее было устранить неприятный вкус, но в бокале фруктового сока достаточно растворить два-три миллилитра.
В любом случае, Бастиан ничего не заметил.
Два месяца Матиас хранил это средство в холодильнике. Пока что оно ему не понадобилось, поскольку все добровольно делали то, что он хотел. В случае с Бастианом оно наконец пригодилось.
Весь этот коктейль обошелся ему меньше чем в четырнадцать центов. Великолепно! Иногда жизнь оказывается проще, чем можно было подумать.
Юноша как-то странно посмотрел на него. Матиас знал, что он плохо себя чувствует, но Бастиан не хотел говорить об этом, не желая показать свою слабость перед посторонним человеком.
Еще через две минуты Бастиан не выдержал.
— Мне очень плохо, — простонал он. — Настолько плохо, что я ничего не соображаю.
— Идем, — сказал Матиас и взял его за руку. — Нужно лечь, и тебе сразу будет лучше.
В глубине души он надеялся, что не перестарался с дозировкой и Бастиан останется в этом состоянии, а не сразу потеряет сознание. У него было мало желания начинать игры с человеком в бессознательном состоянии.
После этого Бастиан не будет ни о чем помнить, но в данном случае это все равно. Не будет никакого «после этого», не будет пробуждения на следующий день.
Он отвел его в комнату к камину, и Бастиан без проблем дал приковать себя к батарее отопления.
Затем Матиас прогулялся по дому, чтобы посмотреть, какое место будет самым подходящим для того, что он запланировал.
Кровать, которую он увидел, была ужасна. На его взгляд, это было бесформенное чудовище, похожее на нары, накрытые дорогим покрывалом. Ее изголовье без капли фантазии было оснащено встроенными радио- и стереосистемами, но при этом не было никакой возможности кого-то к ним привязать. На этой вилле не оказалось ни решеток, ни латунных или железных кроватей, ни балдахина, у которого было бы хотя бы четыре стойки по углам. Матиас даже не подозревал, что у семейства Герсфельд настолько отсутствует фантазия!
Он решил пока остаться в комнате с камином.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, вернувшись к Бастиану, но тот не ответил, только дико вращал головой, словно таким образом мог освободиться от пут.
Его руки были связаны на затылке и прикованы к батарее отопления. Матиасу было понятно, что эта поза очень неприятная и неудобная, но он не собирался это обсуждать.
— Не бойся, — прошептал он и сунул Бастиану в рот палец. — Принцесса тебе больно не сделает. Ты ничего не почувствуешь.
Потом Матиас поцеловал его.
Поскольку у него не было ни малейшего желания развязывать Бастиана, он отправился в кухню, взял нож и просто разрезал на нем одежду.
Бастиан не сопротивлялся и сейчас лежал обнаженный и беспомощный перед Матиасом, который не мог на него насмотреться. Потом перевернул его на бок и изнасиловал. Сначала медленно и осторожно, а затем все жестче и грубее.
Бастиан уставился в стену. Он широко открывал рот, пытаясь крикнуть, но не мог издать ни звука.
Матиас достал из сумки шелковый шарф и нежно провел им по телу Бастиана.
Затем обмотал шарфом его шею. Но пока еще не затягивал его.
Он еще долго не будет его затягивать.
— Я — твоя принцесса, — прошептал он. — Только на одну-единственную ночь
57
Утро было холодным, и пряди тумана протянулись над озером — явный признак того, что осень не за горами.
Вильгельм Весселинг не стал предаваться, как обычно, мечтам, потому что приблизительно в пятидесяти метрах от себя увидел на воде лодку.
Лодка была больше его собственной, которая уже разваливалась от старости, и, насколько он мог рассмотреть, в полном порядке. И в ней, похоже, никого не было.
Он наблюдал за лодкой примерно четверть часа, но ничего не менялось. Однако вполне могло быть, что в ней кто-то спал.
Озеро было гладким, словно зеркало, поэтому лодка почти неподвижно стояла на месте.
Если в лодке никого нет, он заберет ее себе. Ему хватит ее до конца жизни. И больше не придется вычерпывать воду, которая медленно, но неотвратимо просачивалась в его старую лодку.
Вильгельм поспешно натянул резиновые сапоги и анорак, отвязал свою лодку и погреб к кораблю-призраку.
— Эй! — крикнул он, подплыв ближе, и его голос эхом разнесся над озером, но ответа не последовало.
Надежды Вильгельма возросли.
Еще десять метров, еще пять, еще два… Он ухватился за борт лодки и приподнялся, чтобы заглянуть в нее.
На дне лодки лежал молодой человек. Он был полностью раздет, его светлые волосы прилипли к голове, а широко раскрытые глаза с ужасом смотрели в небо.
