– О’кей. – Я нежно целую обоих родителей, а Карл привычно осеняет их знаком мира. Мама ответным жестом велит ему идти куда подальше[58], но мы не торопимся ее поправлять.
Выйдя из больницы, мы с Карлом садимся в ближайший автобус, хотя до моей отвратной квартиры ехать всего-то пару остановок. Здорово, конечно, видеть, что родители наконец помирились, однако за сегодняшний день я так вымоталась, что чувствую себя попросту опустошенной.
Поздний автобус едет пустым, а потому мы с Карлом усаживаемся на верхнем ярусе, как всегда бывало в детстве. Мне страшно подумать, что наш муниципалитет собирается покончить с двухэтажками, заменив их новомодными изгибающимися евробасами – этими длиннющими одноярусными «змеями». Красные даббл-деккеры – это часть Лондона, часть моей жизни. К тому же никакие туристы не станут приезжать подивиться новым автобусам.
Уютно привалившись к Карлу, я кладу отяжелевшую голову ему на плечо, расслабляясь под мерное потряхивание даббла.
– Мне надо срочно в постельку, – бормочу я. – Я уже совершенно никакая.
– Я тоже, – признается Карл.
– Как ты думаешь, нам удастся сорок лет поддерживать наши отношения?
– Да я и не планирую так долго жить, – с усмешкой отвечает Карл. – Я ж рок-н-ролльщик, наш лозунг – живи быстро, умри молодым.
– Ах да, я все как-то забываю.
– К тому же тебе бы надо найти кого-то такого, с кем ты сможешь общаться больше десяти минут.
– Уж кто бы говорил! – возмущаюсь я. – Твой послужной список едва ли богаче.
– Ну у меня-то к тому имеются смягчающие обстоятельства. А ты вот как отмажешься?
Я поднимаю на него взгляд.
– Что я не могу распознать приличного парня, когда кое-кто постоянно тычет мне своими двумя пальцами в глаза.
Карл тут же тыкает мне пальцами в глаза.
– Ой!
– Пошли, плутовка. Нам выходить.
Ночью на улице довольно свежо, и я жалею, что у меня нет пальто потеплее. Завтра я как раз собиралась забежать в благотворительную лавку с секонд-хэндом в надежде, что удастся найти что-нибудь дешевенькое, но в то же время не смотрящееся так, будто к нему идут впридачу собственные блохи.
Мы неспешно шествуем по тротуару, словно прогуливаемся чудесным тихим вечером по набережной Сены или где-то в том же духе. И вот когда мы доходим до верхнего конца моей улицы, я вдруг вижу такое, что сперва просто перехватывает дыхание.
– О нет! – вскрикиваю я. – О нет, нет!
Карл, проследив за моим взглядом, резко выдыхает:
– Бл-лин!
Какие уж тут прогулки – мы срываемся и бежим со всех ног! Карл меня обгоняет, прибывая на место первым, хотя и я, если можно так выразиться, несусь за ним по пятам.
И вот мы стоим, сплетясь руками и потеряв дар речи, и наблюдаем, как в том самом месте, где была моя квартира, из дома вырывается пламя. Огненные языки, яростно облизывая стены, тянутся к небу, а с приставных лестниц их безуспешно орошают водой двое пожарных. С земли их коллеги борются с огнем, неудержимо распространяющимся по «Империи специй» этажом ниже.
У меня даже сил не хватает выдавить: «Моя квартира!»
Почувствовав, как меня дергают за рукав, оборачиваюсь – и вижу почерневшее лицо Али, хозяина дома. Он отчаянно кашляет, очевидно, надышавшись дымом.
– Бог ты мой, Али! – прорезается у меня голос. – Ты в порядке? Что случилось?
– Похоже, это все твой бойлер, Ферн, – хрипит он в ответ. – Мы услышали выше этажом сильный хлопок. В ресторане даже картины со стен попадали. А уже через минуту все было охвачено огнем. – Того и гляди Али бухнется без сил на тротуар, и Карл обхватывает его рукой, поддерживая на ногах. – Я ведь уже давным-давно собирался заняться этим бойлером! Хвала небу, что тебя не было дома, Ферн!
От этой мысли у меня тоже подкашиваются колени, но поскольку у Карла руки уже заняты, я прислоняюсь к стоящей рядом машине. Наверно, мне бы лучше прореветься, но слезы совершенно не идут. Может, они тоже оцепенели от шока?
– Слышь, приятель! – издалека кричит несчастному Али один из пожарных. – Переговорить надо.
Али с признательностью взглядывает на нас с Карлом.
– Мне очень жаль, Ферн. Правда, очень жаль.
И он уходит, уводимый дюжим парнем в желтой флуоресцентной спецовке.
Карл приваливается к машине рядом со мной, глядя, как выгорает дотла мой дом.
– И что мне теперь делать? – упавшим голосом спрашиваю я. – У меня теперь нет ни работы, ни жилья.
Дружище обхватывает меня за плечи, прижимает к себе.
– Похоже, Супер-Карлу снова придется тебя спасать.
Глава 68
Уж не помню, как мы добрались до квартиры Карла – то ли дошли пешком, то ли взяли такси, у меня это просто в голове не отложилось. Должно быть, мое сознание временно пребывало в режиме полного отключения, потому что следующее, что до меня доходит, – это как меня проводят через входную дверь, как ставят чайник и как Карл что-то бубнит насчет чистых простыней, собираясь опять ложиться спать на диване. В этом озабоченно взбивающем подушки человеке нет и отдаленного намека на брутального рок-н-ролльщика.
– Погоди, – говорю я.
Приятель замирает на месте, вопросительно глядя на меня. Я забираю у него подушку, совершенно бесцеремонно швыряю обратно на диван, после чего привлекаю Карла к себе и медленно целую в губы. Он отступает от меня на шаг, держа за плечи. В глазах сидит недоумение. Я снова притягиваю его к себе и целую еще раз. Теперь уже он без малейших вопросов отвечает на мой поцелуй со всей нежностью и страстью, отчего у меня голова идет кругом.
Я беру его за руку, и мы идем в спальню.
Без лишних слов, аккуратно и очень бережно Карл раздевает меня, прикасаясь, точно к прекрасной и хрупкой скульптуре, неторопливо обследуя пальцами все изгибы моего тела. Затем, уже обнаженная, я тоже медленно раздеваю его. Скользя по нему губами, я избавляю Карла от рубашки и джинсов, заставляя его резко вздыхать и покрываться дрожью. Наконец он опускает меня на постель, и мы занимаемся любовью, лаская друг друга с такой мучительной медлительностью, что от желания у меня замирает дух. Его тело для меня вроде бы так знакомо, и в то же время дарит удивительное ощущение новизны – как будто разворачиваешь подарок, заранее зная, что за наслаждения он в себе таит. Когда у Карла срывается с губ мое имя, мне кажется, у меня поет душа. Спустя несколько часов мы засыпаем в объятиях друг друга, и я не могу понять, почему мы столько лет все шли к этому чудесному мгновению. А ведь я запросто могла погибнуть в той квартире! Умереть, так никогда этого и не познав.
