Лео… Внутри разлилось приятное тепло.
– А ты знаешь, ты единственный, кто называет меня так.
Он подмигнул ей:
– Вот и хорошо.
Когда Алекс вернулся, сразу стало ясно, что он не в духе. Он громко хлопнул дверью, и дом словно наполнился раздражением.
– Пожар в шахте! – с досадой бросил он, вешая пальто. Небритое лицо его было серым, воротничок рубашки выпачкан. – Целый день простоя.
– Кто-нибудь пострадал?
– Двое или трое. Точно не знаю. – Он пожал плечами. – Через день-другой нужно будет туда вернуться. – Он опустился в широкое кресло и провел пятерней по волосам, взъерошив их. – Мне нужна одна ночь передышки. Просто одна ночь полного покоя.
Она подошла к бару, налила виски в стакан с толстым дном и протянула ему.
Он сделал глоток и взглянул на нее:
– Ты что, откуда-то прибежала? Ты вся красная.
Леонора дотронулась до лица:
– Сгорела на солнце.
– Боже мой, ты что, не надела шляпу?
– Я работала на огороде, и шляпа все равно бы упала. – Она рассмеялась. – Я даже не сразу поняла, что случилось, а потом было уже слишком поздно. Ох и болит! – Она снова осторожно прикоснулась к щеке.
Алекс встал из кресла.
– Так ты копалась в земле? – Голос его гневно дрожал, и это мигом стерло улыбку с губ Леоноры. – Ты стояла у всех на виду и ковырялась в земле под палящим солнцем, как какая-нибудь батрачка?
Она была ошеломлена. Алекс окинул ее взглядом с головы до ног, и по спине у нее пробежал холодок.
– Покажи мне свои руки.
– З-зачем? – запинаясь, пробормотала она. – Я…
– Покажи мне свои руки! – рявкнул он, стиснув зубы.
Леонора протянула вперед руки, которые заметно дрожали. Он перевернул их ладонями вверх.
– Ты только посмотри на них! Посмотри на свои руки! Они жесткие и красные, как у мужика, а ногти грязные и сломанные!
Она сжалась, думая о том, что надо бы выбежать из комнаты и позвать Мередит и Клэр.
– Так вот как ты встречаешь меня! – взревел Алекс. – С грязными руками и обгорелой кожей!
– Прости. Я… я просто хотела…
– Ты просто хотела – что? Просто хотела опозорить меня перед всей фермой? Воображаю, что должны были подумать наши приказчики, увидев, как моя жена копается в земле, выращивая овощи, как будто я не могу обеспечить ее едой!
– Но меня никто не видел, Алекс! – солгала Леонора. – Огород не здесь.
Алекс сорвал галстук и швырнул его на пол.
– Я планировал в этот уик-энд взять тебя на скачки и познакомить с женами друзей. Теперь можешь об этом забыть.
– Почему?
– Ты только посмотри на себя!
Он подтолкнул ее к зеркалу.
Нарастающая злость начала побеждать в ней страх.
– Тебя, Алекс, постоянно нет дома. Что, по-твоему, я должна делать целый день? Сидеть, дрожа над своими ногтями, и дожидаться тебя? Ты нанял кухарку и горничную. Мне просто нечем заняться. Чем мне заполнить свой день, скажи?
– Почему бы тебе не заняться тем, что делают все остальные женщины? – Он с размаху ударил пустым стаканом по столу. – И заодно подумать о том, как стать хорошей женой.
Рев мотора «форда» испугал лошадей. Том, которого раздражал этот шум, придержал их и продолжил вычесывать.
– Ты уверен, что готов к работе? – спросил Джеймс.
– Если я еще хотя бы день проваляюсь в кровати, то просто застрелюсь.
Джеймс оглядел стойла:
– А где Рассел?
– Не знаю. – Том нагнулся, чтобы проверить копыто лошади, и скривился от боли. – Я видел, как он куда-то направлялся с мотыгой и тачкой. Сказал, что должен выкорчевать какой-то огород.
– Что?
Джеймс опустил поднятые вилы. Том только пожал плечами.
Вскочив на бурую кобылу, Джеймс галопом пронесся мимо дома и конюшен. Вдалеке из знакомого уголка в тени эвкалиптов раздавался шум. Под деревьями виднелась фигура Рассела. Ограда вокруг огорода была вырвана и свалена в тачку, а под ней виднелись сломанные стебли растений.
– Рассел! – гневно крикнул Джеймс. – Какого черта ты здесь делаешь?
Тот поднял голову; щека его оттопыривалась от жевательного табака.
– Убираю этот огород.
– Зачем? Кто тебе приказал это сделать?
– Мистер Хэррингтон. – Рассел оперся на мотыгу и вытер нос большим пальцем. – Сказал сделать так, будто его тут никогда не было.
Джеймс еле сдерживал злость.
– Жена его в курсе?
– А я почем знаю? – бросил тот. – Просто делаю то, что было сказано.
Джеймс оценил масштабы разрушения: грядки перекопаны, растения в тачке уже успели привять на солнце.
– Ты нужен Тому на конюшне! А это может подождать.
– Я не собираюсь перечить боссу. – Рассел поднял мотыгу и начал разравнивать землю. – Мистер Хэррингтон сказал закончить, и я закончу.
– Я сам закончу. – Джеймс забрал у него мотыгу. – Если возникнут вопросы, мистер Хэррингтон может поговорить со мной.
– Ну ладно, если так.
И он побрел к конюшне.
Джеймс присел на корточки и, проведя растопыренными пальцами по свежевскопанной земле, выгреб из нее обрывки листьев и цветов. Потом подошел к тачке и принялся рыться в ней в поиске растений, которые еще можно было спасти. Их оказалось совсем немного – кучка побегов бобов и гороха да увядшая морковь. Он вспомнил лицо Леоноры, вспомнил, как оно сияло, когда она работала, и как он радовался, глядя на нее, горестно оглядел уничтоженные грядки и направился к большому дому, чувствуя пустоту и печаль внутри.
Держа шляпу в руках, Джеймс поднялся по ступенькам на веранду и постучал в дверь. Подождав немного, он постучал снова, но никто не ответил. Он уже развернулся, чтобы уйти, как дверь скрипнула. Он с трудом узнал стоявшую перед ним женщину, очень бледную, с печальным лицом. Джеймс откашлялся.
– Добрый день, Лео. – Он нервно почесал голову. – Похоже, до твоего огорода добрались кролики и натворили там делов. – Он протянул ей свою шляпу. – Я попытался спасти что смог.
Она взглянула на содержимое его шляпы, и губы ее скривились в беспомощной улыбке. Джеймс взял один из поникших стеблей бобов и горько усмехнулся:
– Пир у них вышел королевский.
Она коротко засмеялась и улыбнулась одними губами. На ее лице читалась такая грусть, что Джеймс вынужден был отвести глаза.
– Почему он это делает?
Леонора вытерла слезинку:
