Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Холодным утром выходного дня Ксения пришла к памятнику с фотографией Андрея, поправила цветы (участок попался ветреный) и среди изобилия возложений снова увидела свежие гвоздики в стакане с водой и снова три штуки. Кто-то видимо не знаком с традициями погребения на Руси (к местам захоронений возлагают четное количество цветов) и потому регулярно приносит букетик, словно живому. Когда ярко красные головки увядают, они меняются опять же на нечетное количество свежих… Хоть пиши пояснительную записку…
Возвращалась она с кладбища как обычно по дворам и скверам, чтобы возможность встречи с кем-нибудь из знакомых (да и незнакомых) свести к нулю. Не удалось. Уже поворачивая на последнюю тропу, она столкнулась с Марией. Та, как всегда, была в черных одеждах, наглаженном черном платке, с белой ажурной окантовкой. Неужели они так и не оставили надежду заполучить ее? Да Ксюша и сама бы не против, только…
Мария, явно смущаясь, поинтересовалась здоровьем, самочувствием. На все ее вопросы Ксения отвечала неопределенно. Какое здоровье и самочувствие, когда ощущение такое, словно носишь камень на загривке… Особенно настойчиво, Мария пыталась выяснить, давно ли Ксения была на кладбище и не собирается ли в церковь. В выходной день церковь посещать долг каждого христианина… Мария вела себя немного необычно, переминаясь с ноги на ногу, отводила глаза, когда Ксюша останавливала взгляд на ее лице… Она уже начала было догадываться, к чему клониться дело, но мысль «не укладывалась в голове».
— Говори, Мария, яснее, — утомившись от догадок, потребовала, наконец, Ксюша.
— Понимаешь, сестра, ты же, наверное, знаешь, как трудно иногда нам бывает. Порой не помогают ни молитвы, ни пост… Молодая, я еще…, — Мария смахнула вымученную слезинку.
— Ключ, что ли? — спросила Ксения.
Мария быстро закивала головой.
— Только один раз. Он приехал издалека… А сейчас, сама видишь, холодно, зима, да и увидеть кто-нибудь может… родственники здесь у него.
— Что, женат? — изумилась Ксения.
Мария опустила голову и приготовилась реветь.
— Ну-ну! — тряхнула ее за плечо Ксения. — Мне ли не понять…
Положишь под коврик, у двери. — Ксюша сунула ей ключ. — И не торопитесь очень. Чистое белье в шкафу. Бросишь потом в стиральную машину. Я еще схожу к Андрею, мало побыла, да и, в самом деле, зайду в церковь.
Ксения не кривила душой — обычно она сидела у памятника Андрею терпеливо и долго. Сегодня лишь ушла рано из-за непогоды — слишком холодный ветер задувал с моря, а оделась она легко. Долгое пребывание у ограды как будто облегчало и, самое главное, здесь она заряжалась решимостью провести оставшиеся дни в одиночестве. Андрей стал для нее защитой от окружающих, от провокаций собственного порой неуправляемого организма, от нестерпимых тяготений к тому…
Возвращаясь, она еще издали заметила у надгробия мужа чью-то фигуру. Женская. Скорее даже девичья. Она стояла к ней в пол-оборота, и Ксюша разглядела в ее руках бутылочку. Пьет? Нет, наклоняется и наливает в стакан с цветами. Вероятно воду. Чтобы гвоздики не завяли. Вот кто приносит неправильное количество цветов. Но кто? Видимо почувствовав приближение Ксюши, женщина оглянулась. Анечка. Бедная, милая, впечатлительная девочка…
— Анечка! — с трудом улыбнулась Ксюша, собираясь объяснить, что гвоздик должно быть четное количество — две или четыре, но взгляд, невольно скользнув между расстегнутыми полами светлого плаща, натолкнулся на округлившийся живот, перескочил на лицо с огромными мокрыми глазами и дрожащими пухленькими губками…
— Анечка! — уже с другой интонацией повторила Ксюша, и этот возглас уже больше напоминал вскрик удивления.
Девочка опустила свои сказочные ресницы, отчего две крупные слезинки скатились по бледным щекам, потом глаза снова широко, уже с отчаянной решимостью, распахнулись.
Ксения не в состоянии была поверить в полученную информацию и с минуту молчала. Молчала и Анечка. Обе женщины неуклюже замерли друг перед другом.
— Девочка, это что, правда?
Аня стояла словно изваяние.
— Ты его любила?
На этот раз девушка, отвернув в сторону лицо, едва заметно кивнула головой.
— Не бойся меня, — торопливо, все еще не веря всему, что происходит, забормотала Ксения. — Сядь на одну минутку.
А то мы как-то нелепо…
Ксения заставила Аню присесть на скамеечку и устроилась рядом.
— И это… это его ребенок?
Аня снова кивнула головой и, взглянув в лицо Ксении, неожиданно для себя обнаружила на нем выражение восторга. Или это что-то другое? Она, как и соперница не могла поверить в происходящее — у нее даже вырвался недоверчивый смешок.
— Я так рада! — не понимая, что это не совсем к месту, воскликнула Ксюша, потом, опомнилась и, покосившись на портрет Андрея, уже виновато поглядывающего с серой мраморной плиты, попросила Аню, чтобы она, когда-нибудь, пришла к ней и рассказала все… Адрес она оставит…
Аня задержала Ксенину руку, нырнувшую в сумочку за карандашом, и пообещала прийти. Адрес она знает.
С кладбища Ксюша зашла в церковь, вышла на середину зала и, глядя сразу на весь иконостас, широко и с чувством перекрестилась. Если бы по пути домой она встретила кого-нибудь из знакомых, то невольная улыбка на ее лице и походка, напоминающая разбег балерины перед взлетом, могла породить слух, что у бедной Ксении, вероятно с горя, «поехала крыша». Она не стала подниматься к себе и отправилась погулять по городу, по-прежнему, стараясь не глядеть на мужчин, но, уже ощущая, что они есть и их немало… Потом вдруг почувствовала сильный голод, зашла в первое попавшееся кафе и пообедала с давно забытым удовольствием.
В своем жилище Ксюша раздвинула шторы и обнаружила, что квартира у нее просторная и светлая.
Уже вечером, раскинув постель, она увидела, что Мария, видимо в спешке, забыла убрать простыни, с еще не просохшими следами любви. Ксения сняла с себя всю одежду и нырнула в постель, вбирая в себя запахи и, казалось, даже сохранившееся тепло от тел сплетавшихся здесь, только что, в греховной страсти…
Она хотела, было выбросить и снотворное, которое нащупала под подушкой, но усомнилась, не рано ли и только переложила упаковку в ящик тумбочки.
На работу Ксения пошла с радостью. Не потому, что утомило затворничество (одиночество ее по прежнему устраивало), но, среди ребятишек, с их извечными недоразумениями, идеями и конфликтами можно забыть даже как тебя зовут…
Родители утром приводили своих чад (чаще мамы) и вечером уводили. Бывали, конечно, и мужчины, но реже. Этих Ксюша знала наперечет и старалась держаться от них подальше. Чтобы свести провокации к нулю одевалась скромно и совершенно перестала пользоваться косметикой. Сначала она думала, что детишки (почти все ее бывшие) будут относиться к ней с меньшей симпатией, но результат получился противоположный — они липли к ней, словно были сиротами. А самый отчаянный из них, Серега, даже подрался с мальчиком из параллельной группы, убеждая того, что «их Ксения Владимировна самая красивая». Какие возражения заявил оппонент неизвестно. Наверное, привел в качестве контраргумента куклу Барби.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
