— А вы уверены, что сможете избежать подобной участи? — спросил он, прищурившись.
Чжи-Ган презрительно засмеялся.
— У меня нет жены-идиотки.
Глаза белого человека округлились от удивления.
— Вы так считаете? — спросил он. — Ваша белая жена принимает опиум. Она очень любит его и вряд ли сможет обойтись без него. Я прав, Анна?
Анна все еще думала о смерти губернатора Ваня. А еще она мысленно задавалась вопросом, когда же наконец ее муж прекратит эту опасную игру с Сэмюелем и начнет действовать. Однако, услышав слова приемного отца, она почувствовала, что ее лицо залилось густой краской стыда.
— Но ведь ты сам дал мне попробовать эту отраву! — возмущенно крикнула Анна.
— Сколько ты принимаешь опиума? — перебил ее Сэмюель. — Сколько опиума из той партии, которая предназначалась Ваню, оказалось в твоем желудке?
— Нисколько, — прошептала она и, заметив, что Сэмюель презрительно усмехнулся, добавила: — Ни крупицы.
Похоже, он не поверил ей. Тогда она посмотрела на Чжи-Гана. Он верил ей. Анна поняла это по его темным глазам, по тому, как смягчилось его лицо. Он знал, что она завязала с опиумом и пыталась окончательно подавить в себе пагубную страсть, которая отравляла ей жизнь. Он верил в нее, и в его глазах она нашла поддержку, необходимую ей для того, чтобы доиграть свою роль до конца.
— Может быть, совсем немного, — призналась Анна и виновато улыбнулась.
Сэмюель просто грохнул от смеха.
— Теперь вы понимаете, на ком женились?
— Я это делаю очень осторожно! — крикнула Анна. — Я только тогда принимаю опиум, когда праздную с клиентом. Ты же сам учил меня этому, — уже тише добавила она. — Я не наркоманка. — Она лгала, но прекрасно понимала, насколько важна сейчас эта ложь. У нее уже выработалась стойкая зависимость от опиума, и ей вновь и вновь будет хотеться испытать то сладкое забвение, которое он дарит. Но больше, чем это чудесное забвение, она любила Чжи-Гана. Его ласки, его нежные прикосновения — все это действовало в сто раз сильнее, чем опиум.
Она посмотрела на своего возлюбленного. Ей хотелось, чтобы он знал, о чем она сейчас думает, и понял, что она не лжет. И потом, она не так глупа, как думает ее отец. В этот момент Чжи-Ган встал и подошел к ней. Он обнял Анну, прижавшись лицом к ее волосам. Он просто держал ее в своих объятиях, а она ощущала теплоту его тела, его одобрение, его любовь.
Анна услышала, как переговаривались охранники, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и почувствовала, как Сэмюель наконец-то отпустил ее руку. Скорее всего, для того, чтобы иметь возможность защищаться, если в этом возникнет необходимость. Но ничего необычного не произошло — просто муж обнимал свою жену. Когда в комнате стало тихо, Анна подняла глаза и посмотрела на Чжи-Гана.
— Прости меня, — прошептала она, продолжая играть свою роль. — Мне уже не так хочется опиума, как раньше…
— Я знаю, — ответил он, и по его глазам она поняла, что он отличает правду от той лжи, которую она вынуждена сейчас говорить. — А теперь иди в нашу комнату. Мы же с твоим отцом закончим свои дела.
Анна поняла, что он имеет в виду. Чжи-Ган уже стоял возле стола и, наверное, собирался убить Сэмюеля сразу после ее ухода. Она молча кивнула ему в знак согласия. Пришло время для того, чтобы он выполнил свою работу. Прежде чем покинуть кабинет, она повернулась и в последний раз посмотрела на приемного отца.
— Я всего лишь хотела, чтобы у меня был отец, который любил бы меня. Ты намеренно сделал меня наркоманкой и заставил выполнять для тебя эту грязную работу.
Сэмюель покачал головой, и на его губах появилась презрительная улыбка.
— Не стоит обвинять меня в этом, девочка. С того самого дня, как я с тобой познакомился, ты все время откуда-то пыталась сбежать — из приюта, из Шанхая, отовсюду. — Он ухмыльнулся и посмотрел на Чжи-Гана, давая ему понять, что брак для нее — это просто еще один способ остановиться. — Я лишь направил твою энергию в нужное русло, и только.
Анна застыла на месте, потрясенная тем, что услышала. Потом она покачала головой, выражая свой протест. Она понимала: что бы она сейчас ни сказала в свою защиту, ничего уже изменить нельзя. Сэмюель говорил чистую правду.
Анна снова посмотрела на Чжи-Гана, ища поддержки.
— Это ложь, — заявила она. — Он все подстроил. Он использовал меня…
Чжи-Ган нахмурился. Но не потому, что он поверил ей и что его возмутило несправедливое отношение приемного отца к своей дочери. Он искренне удивился тому, что Анна отрицала очевидное.
— Я знал, что ты все время куда-то бежишь, — сказал Чжи-Ган.
Такова была неприглядная правда.
По ее телу прокатилась волна лихорадочной дрожи. Да, она всю жизнь бежит. Сначала она убегала от своей няни, потом из приюта, потом из Шанхая и, наконец, от себя и своей ужасной жизни, что случалось каждый раз после принятия опиума. Прижав руки к груди, Анна вздрогнула, с горечью осознав, что так все и было.
— Но это не имеет никакого значения, — мягко произнес Чжи-Ган. — Иди, Анна. Я скоро к тебе присоединюсь.
Она посмотрела на него. Его слова поразили ее еще больше. Любимый мужчина предлагал сейчас то, чего ей больше всего хотелось — еще один побег. Она убежит, а Чжи-Ган в это время отомстит за нее. Потом она уедет в Англию. Постепенно дойдет до того, что она снова начнет курить опиум.
— Нет, — пробормотала она, чувствуя, как ею овладевает страх, и осознавая, что пришло время остановиться.
Анна сама не понимала, откуда у нее взялась эта сила. Еще несколько недель назад одна мысль об этом заставила бы ее потянуться за трубкой с опиумом. Однако сейчас, глядя на широкие плечи Чжи-Гана, на черные дуги его бровей и зная, что он поймет и поддержит ее, она могла переложить свое бремя на него. Он с радостью согласится ей помочь, но она знала, что у него на душе тоже лежит тяжелый груз. Ей было известно, какие страдания он испытывает из-за того, что совершил, будучи еще ребенком. Ей известно, что, став палачом, Чжи-Ган не может избавиться от ночных кошмаров. Нет, она не собирается утяжелять его ношу. Она не станет еще одной заблудшей душой, заботу о которой ему придется взять на себя. Пришло время самой нести ответственность за свои поступки и за свою жизнь.
Анна гордо расправила плечи, чувствуя, что ее сердце просто выскакивает из груди.
— Ты знаешь, что такого рода дела всегда вызывают у меня головную боль, — солгала она. — Дело в том, что, сколько бы вы ни торговались, все равно будет так, как всегда, — сказала она, вживаясь в роль торговца. Она лучше других знала, на каких условиях обычно заключает сделки Сэмюель.
— Три девушки в месяц, — посоветовала она Чжи-Гану. — Согласен?
Чжи-Ган кивнул. В его темных глазах она заметила тревогу. Он боялся за нее и не хотел, чтобы она оказалась в самой гуще предстоящей драки.
