Кэрри было насупилась, но моментально опять просветлела.
— Знаешь, Кэти, тут к нам приходил ставить новую духовку такой симпатичный молодой человек, и когда он увидел меня с Джори, то спросил, не мой ли это сын. Я прямо прыснула в ответ, и он тоже улыбнулся. Его имя Теодор Александр Рокингхэм, но он попросил, чтобы я звала его просто Алекс. -Здесь она примолкла и испуганно уставилась на меня, вся так и трепеща от надежды. — Кэти, он попросил меня о свидании.
— И ты согласилась?
— Нет.
— Почему?
— Я недостаточно хорошо с ним знакома. Он говорит, что собирается в колледж и подрабатывает, чтобы заплатить за учебу. Говорит, что хочет стать инженером-электриком или, может быть, министром… Он еще не решил, каким… — Она слегка улыбнулась, одновременно гордо и изумленно:
— Кэти, он вроде бы и не заметил, какая я маленькая.
То, как она это произнесла, вызвало у меня ответную улыбку.
— Кэрри, да ты покраснела! Только что ты мне объявляешь, что недостаточно хорошо с ним знакома и сразу же выкладываешь всякие подробности. Давай пригласим его к обеду. Тут я и разберусь, достоин ли он моей сестры.
— Но, но… — забормотала она, спотыкаясь и заливаясь краской, — Алекс зовет меня на выходные к себе домой, в Мериленд. Он рассказал обо мне своим родителям… Но Кэти, я как-то еще не готова встретиться с его родителями!
Ее голубые глаза были полны паники. Лишь теперь я сообразила, что Кэрри виделась с этим парнем уже много раз, пока я была на занятиях.
— Слушай, солнышко, давай пригласим Алекса к обеду, а домой он пусть пока летит один.
Она долго созерцала меня с необыкновенно странным выражением, потом опустила глаза.
— А ты тоже будешь дома, когда он придет обедать?
— А как же, обязательно.
Только тут меня осенило. О Боже! Я привлекла ее к себе.
— Знаешь, мой хороший, я позову на эти выходные Пола, и как только Алекс увидит, что я предпочитаю человека в возрасте, он в мою сторону даже и не взглянет. К тому же ты первая с ним познакомилась, а он познакомилея сначала с тобой. Зачем ему женщина старше его, да еще с ребенком.
В полном ликовании она обхватила мою шею худенькими руками.
— Кэти, я так люблю тебя! А Алекс умеет чинить тостеры, утюги… он все-все умеет чинить!
Неделю спустя Алекс и Пол сидели за нашим обеденным столом. Алекс оказался приятным молодым человеком двадцати трех лет. Он похвалил мою стряпню. Я поспешила заметить, что большую часть блюд приготовила Кэрри.
— Да нет, — заскромничала она. — Наоборот, это в основном дело рук Кэти. Я только нафаршировала цыпленка, сварила подливку, сделала картофельное пюре, испекла горячие булочки и лимонный пирог с меренгами. А все остальное приготовила Кэти.
Я вдруг поняла, что по сути дела только накрыла на стол. Пол подмигнул мне, давая понять, что все понял.
Когда Алекс увел Кэрри в кино, а Джори был уже в кроватке со своими любимыми мягкими Игрушками, мы с Полом уселись у камина, будто какая-нибудь пожилая супружеская пара.
— Ты еще не виделась с матерью? — спросил он.
— Они оба здесь: и она, и ее муж, — спокойно ответила я. — Живут в Фоксворт Холле. Местные газеты постоянно повествуют об их светской жизни. Похоже, моя дорогая каменноокая бабуля перенесла небольшой удар, поэтому мистер и миссис Бартоломью Уинслоу поселились вместе с ней: надо полагать до тех пор, пока она не умрет.
Долгое время Пол молчал. Мы сидели перед камином и наблюдали, как раскаленные докрасна угли превращаются в серый пепел.
— Мне нравится, как ты отделала дом, — проговорил он наконец. — Очень уютно.
Он встал, перешел ко мне на софу, устроившись совсем рядом, и нежно меня обнял. Так мы и сидели, глядя друг другу в глаза.
— Где тут местечко для меня? — прошептал он. — И есть ли мне здесь место вообще?
Я обняла его крепче. Я всегда любила его, даже когда была женой Джулиана. Казалось, никто кроме него не способен был отдать мне всего себя.
— Мне хочется лечь с тобой, Кэтрин, пока не пришла Кэрри.
Мы быстро избавились от одежды. За годы, прошедшие с той первой близости, наша страсть не остыла. Иначе и быть не могло. Точно в подтверждение этому он простонал:
— О, Кэтрин, если и есть на свете что-то, о чем я мечтаю, так это всю жизнь тобой обладать, и чтобы после смерти все осталось неизменным: ты в моих объятиях, я — в твоих, и ты смотришь на меня таким же взглядом, как сейчас.
— До чего прекрасно и поэтично, — отозвалась я. — Но тебе в сентябре всего-то пятьдесят два. И я уверена, что ты доживешь до восьмидесяти или девяноста. Но и тогда я буду молить Бога, чтобы желание по-прежнему владело нами.
Он покачал головой.
— Я соглашусь жить до восьмидесяти, только если ты и впредь будешь подле меня и не перестанешь меня любить. А когда перестанешь, пусть мой земной век тут же закончится.
Я не знала, что на это сказать. За меня говорили мои руки, я теснее привлекла его к себе, чтобы снова и снова его целовать. И тут зазвонил телефон. Я лениво взяла трубку и вдруг разом села в постели.
— Привет, леди Кэтрин! — это был Крис. — Я позвонил Полу, а у Хенни гостила приятельница, она и дала мне твой номер. Кэти, что ты к дьяволу делаешь в Виргинии? Я знаю, что там у тебя Пол, и надеюсь, с Божьей помощью он отговорит тебя приводить твои планы в исполнение, что бы ты ни задумала!
— Пол относится ко мне с гораздо большим пониманием. Уж кто-кто, а ты мог бы догадаться, для чего я здесь!
Он издал какое-то негодующее ворчание.
— Я и догадался, в том-то и дело. Но я чувствую, тебе будет плохо. И маме. Я не хочу, чтобы ты заставила ее страдать еще сильнее, чем сейчас. Ты же знаешь, она страдает. Но больше всего я боюсь, что будешь мучиться ты, а так непременно случится. Ты все бегаешь от меня, Кэти, но тебе никогда от меня не убежать, я всюду буду следовать за тобой по пятам со своей любовью. Если со мной происходит что-то хорошее, я ощущаю рядом твое присутствие, твою руку в моей руке, твою любовь. Ведь ты любишь меня не меньше, чем я тебя, но отказываешься в этом признаться, считая это грехом. Если это грех, то ад вместе с тобой будет раем.
Меня охватила страшная паника, я поспешно попрощалась, повесила трубку и тесно прильнула к Полу, надеясь, что он не понимает, отчего меня бьет дрожь.
Глухой ночью, когда Пол крепко спал в крошечной третьей спальне, я внезапно проснулась. Мне померещилось, что я слышу зов гор: Дьяволово семя! Ветер свистел и стонал в холмах, вторя этому зову, называя меня нечестивой, порочной, злой и так далее, совсем как некогда бабушка.
Я встала и подошла к окну поглядеть на неясные темные пики вдали. На эти самые вершины я, бывало, так часто смотрела из чердачных окошек. И мне, как и Кори, чудился волчий вой в шуме ветра, который искал меня, чтобы унести прочь, как когда-то унес Кори, превратив его в сухую пыль.
