Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Любопытно, что несколько лет спустя трюк Успенского с мнимым самоубийством пытался повторить в Берлине один из руководителей гитлеровских спецслужб Артур Небе, руководивший в аналогичной НКВД машине централизованных германских спецслужб РСХА управлением криминальной полиции (крипо). Небе тоже оставил посмертную записку и инсценировал свое утопление, правда, после провала настоящего заговора против Гитлера в 1944 году с его участием, а не мнимого «заговора Ежова» против Сталина. Небе, впрочем, даже в наступавшем тогда в терпящей поражение Германии хаосе трюк с имитацией самоубийства удался не лучше, чем Успенскому в предвоенном СССР. Люди из гестапо нашли его убежище, и вскоре Небе был казнен за участие в знаменитом покушении генералов на Гитлера.
Периодически в те же годы проскальзывают сведения о попытках пойти против системы и кого-то из менее известных чекистов. Так, в Воронежском НКВД некий следователь по фамилии Гуднев в сентябре 1937 года без санкции начальства отпустил всех числящихся за ним арестованных, сжег их дела, а сам тоже пустился в бега. Разумеется, в системе сталинского СССР бунтаря вскоре изловили и репрессировали, но его случай успел произвести резонанс и оброс множеством слухов в народе – такая разновидность веры в доброго следователя. Сотрудник Свердловского управления НКВД Павел Корнель устроил маленький бунт: он сигнализировал в Москву наркому Ежову о нарушениях законности, о пытках и провокациях против подследственных, даже пошел на большой риск: напрямую позвонил Ежову в столицу по спецсвязи с жалобой на творимые командой начальника областного управления НКВД Дмитриева в Свердловске безобразия. Это закончилось арестом и расстрелом прямого начальника Корнеля – руководителя Свердловского НКВД Дмитриева, который и так уже был обречен. Сам объявленный поначалу правдолюбцем и борцом за советскую законность Корнель даже повышен до поста начальника Ульяновского НКВД, но уже через год арестован и расстрелян.
Есть у историков устойчивая версия, что из-за своей принципиальности восстал словесно на заседании на Лубянке при Ежове начальник Омского управления НКВД Салынь, ветеран ВЧК дзержинской породы. Он будто бы прямо на заседании у наркома выступил против квот на аресты, объявив, что в Омской области столько врагов нет и устанавливать заранее количество обреченных вообще неверно, на что Ежов вроде бы тут же закричал: «Вот и первый враг себя сам выявил!», а месяц спустя Салынь сам был арестован и позднее расстрелян. Но многие исследователи в правдивость этой истории о пламенном чекисте Салыне не склонны верить. К тому же известна она только со слов единственного выжившего в лагерях участника того совещания чекиста Шрейдера, который и себя обычно рисует пострадавшим от злой ежовщины верным большевиком-ленинцем, в его мемуарах «Воспоминания чекиста» находят очень много несуразиц и передергиваний в связи с этим.
Но все это в огромной системе тогдашнего НКВД единичные случаи. В основной массе, настрелявшись по подвалам в затылки «врагов народа», покорно и почти строем в новую волну вчерашние чекисты шли в тот же подвал. И только на волне отстрела ежовцев командой Берии столь массовые волны зачисток в НКВД прекратились.
Сделавший свое дело нарком Ежов был расстрелян в феврале 1940 года в одном из подвалов на Никитской улице. С ним в течение примерно того же периода казнены все обвиняемые по делу о заговоре в НКВД главные ежовцы: Фриновский, Волынский, Жуковский, Николаев (Журид), Заковский, Евдокимов, Берман, Бельский. А вместе с первыми заместителями Ежова в эту зачистку уничтожили и массу руководителей НКВД 1937–1939 годов рангом пониже. Нового начальника Особого отдела НКВД Федорова, нового главу внешней разведки ИНО Пассова, нового главу Спецотдела Шапиро, нового начальника сталинской личной охраны в НКВД Дагина, нового начальника секретариата НКВД Дейча, нового начальника ГУЛАГа в НКВД Плинера, нового начальника Секретно-политического отдела Минаева, изобретателя советских душегубок-хлебовозок Берга и так далее. Даже личная секретарша наркома Ежова по фамилии Рыжова была репрессирована.
Расправа с ежовцами вторично после ликвидации людей Ягоды «прополола» в этом плане и провинциальные управления НКВД. Одним из первых ежовцев еще в начале 1938 года арестовали и привезли в Москву для скорого расстрела начальника Северо-Осетинского НКВД Булаха, причем не случайно – с него начали лепить образ ежовских чекистов как сознательных «врагов советской законности». Булах на Кавказе действительно навел в «ежовскую чистку» такой террор, что многих даже в НКВД шокировал размахом пыток и расстрелов, а сам нарком Ежов кавказского садиста очень ценил и часто на совещаниях ставил в пример другим начальникам территориальных управлений НКВД. Допрошенный по делу Булаха его тоже арестованный бывший подчиненный в Северо-Осетинском (тогда еще Орджоникидзевском) НКВД Добыкин показывал, что по коридорам управления часто было просто страшно ходить: в каждом кабинете по нескольку человек кого-то мордовали. Даже в череде ежовцев Булах отличился в худшую сторону, его сотрудники как минимум семь забитых ими насмерть на следствии арестованных уже мертвыми «провели» через приговор своей «тройки» и доложили об их расстреле, составив фиктивные акты, так что на роль показательного ежовца он годился отлично. После сигнала о художествах Булаха на Северный Кавказ выехала комиссия партконтроля ЦК во главе с Матвеем Шкирятовым, от НКВД его сопровождал бывший референт наркома и новый начальник Секретно-политического управления Цесарский. Арест Булаха еще в конце весны 1938 года и скорый арест ежовского заместителя Заковского стали началом расправы над ежовцами, планомерно учиняемой Сталиным почти в течение года.
Вскоре арестован и расстрелян ежовский ставленник во главе НКВД Азербайджанской ССР Раевой, затем бывший начальник Особого отдела НКВД (а к моменту ареста начальник Украинского НКВД) Леплевский. В Ереване тогда арестованный бывший глава правительства Армянской ССР Тер-Габриелян при допросе с пристрастием выбросился из окна четвертого этажа здания Армянского НКВД и разбился насмерть (это не единичный в ежовские времена случай, за месяц до Тер-Габри-еляна из окна здания НКВД в Минске так же ушел на тот свет от следствия арестованный глава Совнаркома Белорусской ССР Гололед) – сразу последовали разбирательства и аресты. Армянских ежовцев одновременно обвинили в незаконных методах допросов и в умышленной ликвидации ценного обвиняемого для обрывания нитей к сообщникам. Итогом стал тогда арест начальника НКВД Армянской ССР Мугдуси и его заместителя Геворкяна, оба позднее расстреляны в волне ежовцев. И так по всему Советскому Союзу шла зачистка в НКВД тех, кто отведенную им роль уже исполнил.
Некоторые ежовцы, понимавшие свою обреченность, но не решившиеся по примеру Успенского активно бороться или скрываться, пустили себе до ареста пулю в висок, ускоряя неизбежную развязку дела, как сделали это начальник НКВД по Ленинградской области при Ежове Михаил Литвин или начальник Московского управления НКВД Василий Каруцкий. Литвина, как считают, предупредил о предстоящем аресте сам остававшийся тогда еще наркомом внутренних дел Ежов, он с Литвиным работал в свое время в секретариате ЦК и сам привел его с собой в НКВД из Харьковского обкома. За считаные дни со своего снятия с поста наркома в НКВД Ежов по телефону вызвал Литвина в Москву якобы на доклад, но говорил сухо и нервно, а на просьбу задержаться на пару дней ответил резким отказом. Литвин предупреждение товарища понял и два дня спустя вместо выезда в столицу застрелился в Ленинграде на своей служебной квартире, оставив посмертную записку, содержание которой историкам неизвестно, так как чекисты ее сразу уничтожили. За несколько дней до Литвина в Москве застрелился комендант Кремля и тоже сотрудник НКВД Рогов, получив вызов в кабинет к заместителю наркома Берии, откуда многие на свое рабочее место уже не возвращались. Личный секретарь наркома Ежова в НКВД Ильицкий в страхе перед арестом застрелился во время катаний на лодке по Москве-реке. Тогдашний начальник войсковых частей НКВД Ковалев уже был снят со своего поста и, не дожидаясь ареста, застрелился в купе поезда. Хотя есть версия, что его таким образом негласно ликвидировали бывшие коллеги по приказу нового главы НКВД Берии, по каким-то причинам не пожелавшего официального ареста Ковалева. Арестованный в волне ежовцев начальник НКВД Молдавской ССР Иван Широкий уже после ареста понял, что на него спишут все прошедшие в республике репрессии, и покончил с собой прямо в тюрьме на следствии, не дав вывести себя на показательный процесс против «нарушителей социалистической законности» в органах госбезопасности.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
