— Нет, — ответил Вивьян, — но мы можем съездить туда, если ты хочешь.
— Прямо сейчас?
— Поехали.
Эта история захватила его, превращаясь в какую-то игру.
— Хорошо, что сейчас темно, — решила Бени, — нас никто не увидит. Следует быть осторожными. Надо взять электрический фонарик и лом.
— А лом зачем?
— Бриек замуровал сокровище под большим и тяжелым камнем, его руками не сдвинешь. Инструмент мы возьмем в мастерской отца, в «Гермионе», там их полно.
— Но, — предостерег Вивьян, — ты же не можешь трогать его раньше, чем через десять лет…
— А мы и не будем ничего трогать, — заверила Бени. — Я только взгляну, есть ли под камнем бетон.
Хотя было темно и дорога в этот час была почти пустая, из осторожности они оставили машину, не доезжая перекрестка, и дальше отправились пешком. Посреди поля действительно росло единственное дерево. В свете фонарика они продирались сквозь тростник по неровностям раскисшей после урагана почвы. Вход в пещеру оказался широким. Вивьян первый скользнул туда и помог спуститься Бени. Большая и глубокая пещера, с трехметровым сводом, была загромождена грязными камнями. Влажные стены блестели в луче фонарика. Метрах в тридцати в лунном свете был заметен еще один выход. Влажная земля чавкала под ногами, местами растекаясь жидкой грязью.
Бени вернулась к входу, через который они проникли в пещеру, отсчитала десять шагов, как говорил Бриек, и увидела большой плоский камень. Они разгребли камешки и землю вокруг него, и Вивьян подсунул под камень железный лом, пытаясь сдвинуть его с места, он поддавался с трудом. Больше часа они давили и скреблись, чтобы заложить клин под камень, который с таким трудом, но все-таки поддавался. Когда с одного бока камень был поднят сантиметров на десять, Бени встала на колени и направила под него луч фонаря.
— Смотри, Вивьян!
Вивьян наклонился и увидел свежезацементированную яму, в точности, как описывал Бриек.
— Теперь ты мне веришь?
— Я верю тебе.
Они поставили камень на место, вокруг накидали землю.
— Остается подождать десять лет. Эти драгоценности принадлежат нам. Мы их поделим. Если я умру, прошу тебя, не забудь прийти и забрать их.
— Я есть хочу, — признался Вивьян. — У тебя в «Гермионе» есть какая-нибудь еда?
— Пойдем, разумеется, Лоренсия что-нибудь приготовила.
Дом был изуродован, полусорванную крышу накрыли брезентом, пока не заменят балки и не покроют ее дранкой. Растерзанный варанг выглядел мрачно, в лунном свете громоздились тени рухнувших столбов. На лужайке свалили в кучу сломанные балки, а от прогнившей соломы ветиверии исходил запах шафрана.
— А ты в это время в доме была? — спросил Вивьян.
— Да, — сказала Бени, — я очень испугалась, когда разбивались окна в гостиной. Я отказалась идти с Лоренсией к ней домой. А когда захотела выйти во время «глаза бури», то не смогла открыть дверь. Крыша варанга обрушилась и завалила все выходы. Было жутко смотреть. К счастью, Линдси и Лоренсия пришли утром и вытащили меня.
— Вот увидишь, с дранкой будет очень красиво.
— Это будет уже не то, — жалобно протянула Бени. — Больше не будет птиц в соломе.
Они поджарили и съели омлет. Бени вдруг взглянула на часы.
— Время, — произнесла она. — Она сейчас придет.
— Кто?
— Акула. Ночью мы с Бриеком заметили акулу, она доплыла до края лагуны. Бриек погладил ее, и она уплыла. С тех пор она каждую ночь возвращается в это время, ты сейчас ее увидишь. Я каждый вечер даю ей рыбу, Лоренсия оставляет мне ее. Она думает, что это я ее съедаю.
Вивьян пошел вслед за Бени на пляж. Когда появился плавник, Бени зашла в воду, держа за жабры рыбку. Вивьян видел, как приближается акула. Осторожно Бени опустила рыбку в воду, в водовороте что-то скользнуло под ее рукой, один, два, три раза, и акула уплыла в открытое море.
Они поднялись на пляж. Вивьян подошел к ней, и Бени опустила голову ему на плечо. Расчищенное ураганными ветрами небо было усеяно звездами. Он вдруг отодвинулся и рассмеялся.
— Ты знаешь, что в этот момент происходит в Керпипе? — спросил он.
— Нет, — ответила Бени.
— Бал Додо, — ответил Вивьян.
— А я забыла, — говорит Бени. — 31 декабря, бал Додо! А ты знаешь, что я выхожу замуж?
— Да, — ответил Вивьян. — Знаю.
— И это все, что ты мне скажешь?
— Да, — ответил Вивьян. — Потому что по крайней мере есть две вещи, в которых я уверен: первая — что ни я, ни ты никогда не пойдем на бал Додо; а вторая — что ты и я никогда не расстанемся.
Париж, 7 февраля, 1989
