Маргарет проводила мужа тревожным взглядом.
В комнате остались три женщины – Маргарет, Бертранда и Мари.
Перед ними на столе матово поблескивал шелковый ларец, скрывающий в себе мучившую их разгадку.
– Почему все-таки его вернули? Маргарет осторожно подняла крышку, и над ларцом нетерпеливо склонились три головы.
– Ничего не могу понять. Может, подложили другую? – Мари осторожно подцепила манжету и вынула ее из коробки. – Давай сравним с твоей, Маргарет.
Бертранда протянула обе ладони. На правую Мари бережно опустила найденную беглянку, а на левую Маргарет положила манжету, служившую ей образцом. Напрягая зрение, старая француженка поднесла их к глазам, внимательно изучая. Рядом склонилась Мари.
– Нет, Мари, это парная к первой. Отличить невозможно. Посмотри-ка, у тебя глаза получше.
– Ой, правда, ma tante, прямо как двойняшки! Следившая за ними Маргарет огорченно вздохнула.
– Да, конечно, сразу видно, что с ней ничего не случилось, а я только понапрасну трудилась.
– А ну-ка, Маргарет, покажи мне твою работу, сравним их, – Бертранда искоса посмотрела на расстроенную ученицу.
Когда Маргарет выполнила ее просьбу, стало ясно, что у двойняшек появилась еще одна нарядная сестрица: совпадало все, даже тон сияющей белизны.
Старая француженка радостно рассмеялась.
– Ты представляешь, что ты сумела сделать? Да после этой великолепной школы тебе любая задача по плечу.
– Давайте поскорее уберем ее обратно, – сказала Маргарет, слабо улыбаясь, – а то влетит нам от Джонатана.
Аккуратно взяв манжету за самый кончик кружева, Мари стала осторожно поднимать ее к ларцу и вдруг выронила. Бертранда была рядом, она подставила ладонь и не дала ей упасть на пол. С облегчением переведя дух, протянула манжету Мари и вдруг охнула.
– Что такое? Тебе плохо?
– Да нет, просто укололась чем-то. Маргарет наклонилась и, внимательно осмотрев кружево, заметила в нем крохотную булавку, ловко выдернула ее за головку и положила на стол.
– Дай посмотреть твою руку. Всего лишь крошечный укол булавкой, на пальце только маленькая капелька крови. Я сейчас вытру, – успокоила она подругу и потянулась за платком, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвался Джонатан.
В мгновение ока он оказался рядом с женщинами.
– Почему коробка раскрыта? Вы брали манжету? Я же запретил это делать! А что с рукой Бертранды?
– Ничего страшного, – отвечала Маргарет, – просто слегка укололась вот этой булавкой, которая оказалась в кружеве.
Она потянулась взять булавку со стола, но Джонатан свирепо гаркнул:
– Не смей ее трогать!
Маргарет испуганно посмотрела на него.
– Никто больше не должен дотрагиваться ни до манжеты, ни до булавки! Маргарет и Мари, тщательно вымойте руки. А вам, мисс Бертранда, лучше прилечь, у вас усталый вид.
Старая француженка безропотно подчинилась капитану.
Джонатан с озабоченным видом отошел от кровати, вынул из ларца рюш и передал Мари с просьбой завернуть его в чистую ткань. Затем осторожно поднял найденную манжету своим платком, взял булавку за шарик и бросил все в ларец, который поставил на высокий шкаф. Затем вернулся к Бертранде.
– Ну, а теперь, мисс, – он встал рядом с кроватью на колени и осторожно взял ее руку, – мне нужно сделать маленькую операцию на вашем пальце. Маргарет, зажги еще одну свечу, да поскорее.
– Джонатан, какая в этом необходимость? – запротестовала Маргарет. – Это всего-навсего булавочный укол, я могу его промыть с мылом, если хочешь.
– Делай, что тебе говорят, – резко оборвал он ее.
Напуганная и сбитая с толку, она поспешила повиноваться. Джонатан накалил острие своего кинжала на племени свечи.
– Я теряю драгоценные минуты, но ничего не поделаешь. Вы готовы?
В ответ Бертранда протянула ему руку. Маргарет вздрогнула, когда он аккуратно надрезал подушечку пальца крест-накрест и выдавил кровь. Потом поднял голову, и она встретилась с его мрачным взглядом.
– Да что случилось, ты можешь сказать?
– Дай чистую тряпку, – все, что он ответил. Маргарет торопливо протянула ему свой свежий носовой платок.
Черты лица Джонатана смягчились, когда он заговорил со старой француженкой, продолжая держать ее забинтованную руку.
– У меня плохие новости для вас, мисс, но я знаю, вы предпочтете их неведению. Только что мальчишка из Шеффилда привез Джейн письмо, оно от Роберта. Сейчас я прочитаю его.
Маргарет судорожно стиснула руки, глядя, как муж достает из кармана мятый лист бумаги с торопливо нацарапанными строками.
«Дорогая Джейн, – читал Джонатан глухим голосом. – У меня всего несколько минут, чтобы написать тебе. Мальчишка, который привезет эту записку, точнее расскажет, где я нахожусь, знаю только, что где-то в Шеффилде. Хочу предупредить, что испанцы вернут манжету с булавками, отравленными ядом кураре, если я правильно расслышал. – Джонатан сжал руку француженки, не поднимая глаз от письма. – Очень боюсь, что письмо опоздает, дорога длинная. И еще: дон Луис де Альварес из испанской торговой делегации – главный инквизитор Нидерландов, а не купец. Он возглавляет заговор против королевы. Это по его приказу меня выкрали такие же негодяи, как я, да покарает меня Господь, и держат под замком. Судьбы своей не знаю, но готов принять любую, лишь бы спасти ее величество. Они почему-то думают, что я выдал их, и зверски избивают меня, чтобы дознаться. А я только жалею, что раньше этого не сделал, а сейчас, может быть, уже поздно. У меня словно раскрылись глаза на то, что я сотворил. Молю Бога и тебя о прощении. Прощай. Твой Роберт. Хотя бы мальчику удалось добраться».
– О нет! Джонатан, нет! – Дрожа, Маргарет сжала виски ладонями, и письмо, и то, что ждет Бертранду, казалось кошмаром.
Закрыв лицо, беззвучно плакала Мари.
– Прошу тебя успокоиться, Маргарет, – приказала Бертранда и рассудительно спросила: – А эта процедура может мне помочь, капитан?
– Увы, кураре очень сильный яд, поэтому я не очень уверен. Теперь нам ничего не остается, только ждать.
– Сколько, по-вашему, у меня времени? – хладнокровно и деловито спрашивала Бертранда.
– Если яд успел проникнуть в кровь, он делает свое дело за полчаса.
– Бертранда, дорогая моя, – обнимая плачущую Мари, Маргарет склонилась к подруге. – Я не могу поверить. Мне придется смотреть, как этот негодяй забирает у меня мою…
– Non, non, ma chere, – Бертранда взглянула на нее без тени страха на лице. – Не надо расстраиваться так сильно. Неужели ты не понимаешь? Милостивый Господь устроил так, чтобы и королева не пострадала, и мне пришло благословенное спасение от боли.
