Похоже, морпехи не разделяют усердия пилота. Они чувствуют себя не слишком уютно, распластанные, словно бронированные сегментированные лягушки. Они неслышно шевелят губами, костеря своего летуна. Включившиеся гравикомпенсаторы рывком убирают с груди тяжелую плиту.
– Ты – капрал Ролье,– утверждающе говорит мне один из морпехов.
– Ну и что? – с вызовом отвечаю я.
– Это ты передавал приветы там, под землей?
– Я знал, что вам понравится, ребята.– Я старательно изображаю браваду сорвиголовы, бедового парня с яйцами из легированной стали.
Взгляд громилы способен убить. Мысленно он разделывает меня на составляющие, а потом медленно поджаривает каждую деталь получившегося мясного набора. Я читаю в его глазах свой приговор. Жалею, что нельзя сплюнуть из-за шлема. Нет большего оскорбления для корабля, чем плевок на палубу.
Морпех превозмогает себя.
– У меня там брат остался,– невыразительно сообщает он.– Сержант Санин.
– Ничем не могу помочь. У меня внизу тоже братаны остались. Много десятков братанов. Это война, дружок. Тут, знаешь, убивают иногда.
– Сволочь! – с ненавистью цедит громила. Огромные его кулаки с хрустом сжимаются. Каждый размером с мою голову.
– Радуйся, что выжил, дурила,– парирую я.– Вернешься в казарму, будешь своим обалдуям байки травить, как сам Ролье тебя живым отпустил. Увидишь, не поверят тебе.
– Ты!! – задыхается морпех, подаваясь вперед. Глаза его наливаются кровью.
– Спокойно, Майкл.– Его спутник, судя по нашивкам на рукаве, сержант, властно кладет руку на локоть бешеного быка. Поворачивает голову и смотрит на меня своими голубыми, как лед, зенками.– Мы про тебя слыхали, Ролье. Не поднимай кипешь и спрячь свои нашивки. Мы кодекс чтем. Никаких разборок на переговорах.
– Ясен пень. Сочтемся после. Много вас еще осталось? А то мне боезапас сдавать назад неохота. Старшина у нас – чисто зверь. Не любит патроны приходовать. Ну, ты понимаешь, сержант.
Однако сержант оказывается мне не по зубам. Укоризненно качает головой.
– Зря ты так, парень. У нас приказ, у тебя приказ. Ничего личного.
От его спокойного голоса мне становится слегка стыдно.
– Мне-то что. Я вас не трогаю. Оружие разрядил. Я правила знаю. Зачем звали-то?
– Командир наш поговорить решил. У него задвиг на рыцарстве. Он флотский в третьем колене. Традиции чтит. Хочет раненых собрать. Хотя ребята рвутся вас размазать.
– Кишка тонка,– автоматически огрызаюсь я.
– Да хватит тебе, Ролье,– неожиданно улыбается сержант.– И так вижу: лихой ты чувак. Досталось, поди? У вас и укреплений-то не было.
– Досталось,– с достоинством соглашаюсь я.
– Ну вот и нам досталось. Ты это, Ролье, командиру нашему не хами. Хороший он мужик. Правильный, хоть и упертый.
– Не буду. Я правила знаю.
– Да при чем тут правила? Я просто по-человечески тебя прошу.
От удивления отвешиваю челюсть. Это что, шутка такая? С легионером – по-человечески? И кто – марсианский морпех, который нас ниже грязи должен ставить. Но взгляд сержанта остается серьезным.
– Ладно, сержант. Ты не волнуйся, я действительно правила знаю. Хоть вы нас за людей и не считаете.
– Животное,– презрительно бурчит громила.
– Заткнулся на раз-два! – читаю по губам неслышный приказ сержанта.
Похоже, дисциплину у них понимают, и сержант не шутит: громила с лязгом смыкает зубы. До самого конца пути он смотрит мне в грудь и не издает ни звука.
Гул гравикомпенсаторов стихает. Я чувствую боковое ускорение – пилот выполняет горизонтальные маневры. Мгновение тошноты – вошли в поле тяготения эсминца. Едва ощутимое касание – мягкая посадка.
– Приехали,– говорит сержант.
Я оставляю винтовку на борту бота. Медленно поднимаюсь, приноравливаясь к местному тяготению. Негоже ковылять инвалидом под взглядами марсиан. С прямой спиной я осторожно спускаюсь по аппарели. Морпехи следуют в шаге позади. Еще пара встречающих. Тоже морпехи. Оба с оружием. Караул. Подтянутый флотский– вахтенный выпускающий офицер при шлюзе.
Он прикладывает ладонь к козырьку.
– Лейтенант Венцель, вахтенный офицер.
Резким рывком руки отдаю ему честь – идеальный парадный истукан.
– Капрал Ролье Третий, за командира Сводного отряда.
Кожа на лице офицера – тугой пергамент. Ни один мускул не дрогнет. Он поворачивается кругом.
– Прошу следовать за мной. Командир корабля ждет вас у себя.
Морпехи сопровождают меня.
«Эйлад, Марсианская Республика»,– читаю я на большой серебряной табличке, прикрученной к переборке.
22
Я разбираюсь в марсианских кораблях лишь в общих чертах. Тем более что этот эсминец – новой серии. Но все равно понимаю, что меня ведут кружным путем. Не хотят, чтобы я увидел повреждения. Боятся, что я смогу оценить степень причиненного ущерба. Наивные. Сам факт этого кружения возносит мой дух на невообразимую высоту. Я чувствую себя победителем. Равным всем этим многочисленным суетящимся скафандрам.
Мы петляем, проскальзывая в узкие проемы, и тяжелые люки тут же задраиваются за нами. Вокруг – такое же царство серого, как и на наших кораблях. Разве что матросы непривычно большого роста и подволок довольно высок для боевого корабля. Я вспоминаю: тут служат люди, а они в условиях низкого тяготения Марса сплошь высокорослые.
Мы проходим сквозь тесноту забитых оборудованием отсеков с сидящими на боевых постах флотскими в скафандрах с открытыми шлемами. Любопытные взгляды жгут мне спину. Часто я задеваю кого-нибудь в узком коридоре, тогда флотский вжимается спиной в переборку, пропуская нашу группу, и я чувствую запах сытного пайка, что исходит из его рта. От запаха пищи у меня сводит живот: я голоден, как зверь.
Вид матроса, затирающего подозрительное буро-красное пятно на палубе, заставляет мои губы сложиться в хищную улыбку. Спохватившись, я прикусываю губу. Все-таки мы вас достали, сволочи. Офицер дергает щекой, заслоняя флотского.
– Прошу сюда,– изображает он предупредительность.
Бедолага-матрос, вытянувшись смирно, замирает за его спиной.
Расслабься, дружок. Быть тебе во внеочередном аврале.
Каюта командира оказывается довольно мелким отсеком. Эсминец – корабль маленький. Часть каюты отделяет спешно приделанный к моему появлению брезентовый занавес. Должно быть, за ним скрываются какой-нибудь тактический компьютер или пункт резервного управления.
Невысокий серьезный офицер выходит из-за ширмы. Его выправке может позавидовать участник парадного расчета на флагмане. Спина его так пряма, что кажется привязанной к невидимому стальному стержню.
