Однако пакостить не было никакого настроения. Поэтому я скромно выбрал самую несчастную на вид клячу.
Перри с недоверием осмотрел ее, убогую.
— Тебя случайно по голове сегодня не шарахнули? — с подозрением осведомился он.
— Нет… Просто мне жалко эту конягу. Если она останется здесь, то до конца своих дней будет таскать бочку с водой.
— А так ты уже через пару миль пойдешь пешком, оплакивая труп невинно загнанной кобылы, — усмехнулся Перри.
Скрепя сердце пришлось согласиться и попросить Перри лично выбрать мне средство передвижения. Очень скоро я стал счастливым обладателем довольно приличного конька, нетерпеливо бившего по земли мощными копытами.
— Перри, а он, часом, не бешеный? — с опаской поинтересовался я, наблюдая за разлетающимися в разные стороны комьями.
— В самый раз для тебя.
Я осторожно подошел к буйной скотине. Конь утихомирился и покосился на меня лиловым глазом. Взгромоздился в седло. Животное против ничего не имело, и я сделал вывод, что контакт и взаимопонимание найдены.
— Ну что, Перри, — глянул я на старшину, — стало быть, прощаться будем?
— Стало быть, так, — уныло согласился он.
— Тогда… — В поисках слов я пожевал губу. — Это… Спасибо тебе, что ли. Помог ты мне сильно.
— Да ладно! — грустно улыбнулся он.
К чему слова, когда и так все понятно: был у меня верный боевой друг и товарищ, а теперь не будет…
— Знаешь, Перри, перед нашей встречей нашел я тоже друга. Бросил он все дела и двинул за мной. Убили его, когда он пытался меня спасти… Смешно, правда?
— Чего тут смешного?! — поразился Перри моему цинизму.
— Самое смешное то, что я еще жив!..
Говорить дальше не имело смысла. Я ткнул пятками коня в бока и понесся через поле, не разбирая дороги. Оборачиваться не стал.
Два дня безумной скачки, и впереди замаячили высокие стены Солонара. Я бы даже сказал — высоченные, к тому же идеально отполированные до черноты. Ни башен, ни шпилей не просматривалось. Вот уж точно — цитадель тьмы! Она даже мрачнее, чем залив Аваддона!
День клонился к вечеру. Было еще достаточно светло, когда я свернул с дороги в лес, предпочтя лишний раз не светиться. Описывать набитые о ветки шишки и полученные ссадины не стану. Просто скажу: к моменту моего прибытия к круглому озеру, посреди которого возвышался неприступный Солонар, на ночном небе вовсю разгорались звезды, а я в очередной раз искренне ненавидел жизнь и конный спорт.
До крепости оставалось всего ничего — по водной глади. Невдалеке просматривался мост, на котором горели факелы немногочисленной охраны, досматривавшей запоздалых прохожих. В ворота, как мне удалось рассмотреть, входили уже все подряд.
Раздался приглушенный звон, и ворота с грохотом захлопнулись… М-да, а часть охранников осталась тем не менее на мосту, где, по идее, ловить им было абсолютно нечего. Я надеялся ночью благополучно пересечь его и поутру беспрепятственно проникнуть в крепость!.. Все карма моя треклятая!.. Пришлось в экстренном порядке решаться на дерзкий и коварный план «Б», который грозил мне воспалением легких как минимум.
Ругнувшись, стащил с коня седло и упряжь.
— Скачи, мой верный друг, в вольные прерии, — посоветовал я ему. — Найди достойную кобылицу, народи жеребят, живи счастливо и долго!
Неблагодарное животное не стало дожидаться окончания тирады. Последние мои слова были обращены, грубо говоря, к крупу, быстро растаявшему в темноте.
— Если тебя там сожрут — рыдать не буду! — добавил я.
Раздевшись, неспешно увязал пожитки в узелок. Килограммов этак на семь он тянул легко! И как с ним по озеру плыть?
— О Иштар! — вздохнул я. — Ответь, зачем мне это?!
«Потому что кретин!» — пронеслось в голове.
Но это явно не Иштар откликнулась! Так, воображение…
Вода была ледяной! Держа над головой узел с вещами, я греб одной рукой, кусая губы, чтобы не рычать от холода. До середины кое-как доплыл, а дальше начались проблемы: левую ногу сковала судорога… Как бы не утонуть в этом безрадостном озере!
Вода превратилась в мутный отстой, мир сузился до крохотной точки… Я мысленно попрощался с белым светом и… неожиданно ощутил под собой скользкую гладь камней! Собрав остатки сил, выбросил тело на берег и распластался на земле безжизненной тушей.
Дикая боль в ноге не дала вырубиться. Я принялся разминать голень синюшными, деревянными пальцами, быстро приходя в себя.
Когда судорога отпустила, зубами развязал узел и, достав грязный, жесткий плащ, растерся им до жжения кожи. Одевшись, почувствовал себя почти нормальным человеком. Оставалась самая малость — осторожно добраться до моста и схорониться под ним, чтобы поутру смешаться с толпой и благополучно проникнуть в Солонар. А потом…
Внезапно меня пронзила неприятная мысль: по здешним меркам прошло несколько лет, так что мою драгоценную к-капсулу дикари уже вполне могли растащить на сувениры!
«Да нет же, нет! Быть того не может! — попытался я успокоить сам себя. — Она из сверхпрочного сплава пластали, который и алмазной пилой не взять!»
Впрочем, если туземцам не удалось покоцать к-капсулу на запчасти, то они вполне могли выбросить ее в ближайшее болото за ненадобностью.
Перспектива застрять до конца дней в этом мире не предвещала ничего хорошего. С другой стороны, если вдуматься, ничего особенно плохого — тоже.
Вздохнув, я подавил зарождавшуюся истерику, решив временно стать фаталистом. По крайней мере, до тех пор, когда смогу с чистой совестью впасть в отчаяние.
Прижимаясь к скользкой стене, я осторожно, стараясь не задеть случайный камешек, добрался до моста. Как только прогуливающиеся стражники отошли на приемлемое расстояние, стремительно поднырнул под тяжелые своды. За свою недолгую жизнь мне так и не удалось доподлинно узнать, храплю я во сне или нет. Оставалось надеяться, что нет.
Скрывшись от чужих глаз, на ощупь отыскал ямку поглубже и, свернувшись калачиком, пал в объятия Морфея.
Проснулся далеко за полдень, чему нисколько не огорчился. Может, я и проспал утро, зато основательно отдохнул.
Размяв онемевшие конечности, тихонько выбрался из своего укрытия. Спрятавшись за большим валуном рядом с мостом, уловил удачный момент, когда в мою сторону никто не смотрел, и двумя стремительными легкими прыжками добрался до цели. Присев на одно колено, принялся лихорадочно заправлять в сапог штанину, краем глаза наблюдая за проходящими мимо туземцами. Никому до меня не было дела, что и требовалось. Поднявшись, я неспешно побрел к воротам, благоразумно затесавшись в толпу.
А теперь кое-что о вреде недальновидности.
Дойти до ворот, понурив голову, не составляло никаких трудностей. Я действительно мало чем отличался от других. А все же проникнуть в крепость без проблем не удалось. Равнодушно созерцавший толпу стражник вперил в меня мутный взор и немедля крикнул подмогу. Спустя три секунды я стоял под прицелом примерно десятка копий.
