— Они говорят, что вы спасли им жизнь и вернули свободу, и вот они наконец могут вас отблагодарить, — перевел ему Тарква. — Позвольте, я освобожу вас от веревок.
— Спасибо. — Уилл повернулся спиной к дейнонихусу, подставляя связанные руки.
— Стойте спокойно, не шевелитесь, пожалуйста.
Отступив шаг назад, отшельник расправил коготь на среднем пальце и тщательно примерился. Несколько быстрых, резких взмахов — и путы Уилла упали на землю. Юноша ничего не почувствовал, кроме колебания воздуха от стремительных движений Тарквы.
— Вот так гораздо лучше, — сказал Уилл, разминая затекшие запястья и ноги. Боковым зрением он увидел, что прямо к ним во весь опор несется спасательная команда. — Теперь нам надо сделать то же самое с моим другом.
От начала до конца Грызуня наблюдала за всей сценой молча, приберегая силы для последнего решительного броска, если бы тот большой человек направил на нее свое оружие. Но потом молодой человек, который подружился с ней, оказался удивительным образом спасен, а главный из всей этой омерзительной группы людей сбежал. Сейчас она молчаливо сидела на корточках, ожидая развития событий.
Йохансен остановил Уилла и дейнонихуса:
— Подождите. Да, мы решили остаться здесь, но вы же не собираетесь освободить это дьявольское животное? — Ветер трепал его длинные волосы, и дождь струился по лицу. — Это смертельно опасно для всех нас.
— Я так не думаю, — ответил с уверенностью Уилл. — Вы забыли, что я его раньше успокаивал?
— Да, — подхватил другой встревоженный моряк, — но это было тогда, когда ты был связан.
— Если она ведет себя так агрессивно, то только потому, что она ребенок. Что бы вы сделали на ее месте, если бы вас схватили и насильно увели странные люди? Я дал слово ее родителям, что освобожу ее. — Он видел недоверчивые взгляды пиратов. — Если вы хотите быть гражданами Динотопии, вам придется привыкать.
— Мы понимаем, но все-таки… — Йохансен умоляюще посмотрел на вымокшую долговязую фигуру бывшего помощника капитана. — Мистер Смиггенс, что вы скажете?
— Нам придется делать все, что говорит парень. Несмотря на это, — добавил он, отступая на несколько шагов, — я предпочитаю держаться подальше.
Вместе с Тарквой, Чазом, который все еще нетвердо держался на ногах, и целым семейством стратиомимусов Уилл подошел к молодому тираннозавру. Положив руку ей на морду, он снова повторил имена ее родителей. Его не удивило, когда дейнонихус мастерски повторил их бегло и со всеми тонкостями. Когда отшельник закончил, она фыркнула, показывая, что все понимает.
— Расступитесь, пожалуйста, — сказал Тарква, рассматривая узлы. — Это займет несколько секунд. Здесь много веревок.
Он принялся за дело. Засверкали когти, затрещали веревки. Уиллу вспомнились народные танцы — такие чудеса ловкости демонстрировал отшельник. Один за другим падали на землю аккуратно перерезанные тяжелые канаты. Когда с последним было покончено, Тарква отступил назад, чтобы посмотреть на свою работу. Ни одного пореза, ни одного повреждения на шкуре маленького тираннозавра. Грызуня выпрямилась и зевнула — что тоже было весьма впечатляющим зрелищем. Хотя она еще была совсем ребенком, ее острые зубы были больше, чем у взрослого дейнонихуса. Грызуня согнула одну лапу, потом другую. Затем слегка повернула голову и, угрожающе рыча, отправилась прямо к Гимараешу.
Сразу разгадав ее намерения, друзья португальца бросили его на произвол судьбы. Гимараеш, который еще совсем недавно вынашивал мысль о кровожадной мести, теперь в ужасе пятился назад, но случайно споткнулся о камень. Повалившись на спину, он отползал, бешено лягаясь, и взывал к окружающим:
— Да остановите же ее! Она убьет меня, она перегрызет мне глотку! Не подпускайте ее ко мне!
Панический ужас, застывший в его глазах, вызывал жалость. Уилл рванулся, встав между хныкающим моряком и надвигавшимся тираннозавром.
— Тарква, Чаз! Кто-нибудь переведите, да побыстрее.
Он решительно поднял обе руки. Грызуня, тяжело дыша, остановилась буквально в нескольких дюймах от него.
— Грызуня, послушай меня. Я знаю, ты не признаешь законов цивилизованной Динотопии. — Он слышал, как сзади и дейнонихус, и протоцератопс переводят в два голоса, издавая удивительные рокочущие звуки. — Но когда я дал слово освободить тебя, я обещал этим людям, что они будут в безопасности рядом со мной. Пусть власти Саврополиса судят их, но не ты. Теперь ты свободна, и я придумаю, как помочь тебе целой и невредимой добраться до Дождливой долины. Но я хочу, чтобы ты тоже дала мне слово, что оставишь этих людей в покое. Их всех. Тот, кто на самом деле виноват в том, что случилось с тобой, что случилось со всеми нами, сбежал. Не вини этих людей за те вещи, которые он заставлял их делать.
Уилл понимал, что это не совсем правда. Не все они действовали по принуждению. Но он не так уж далеко отступил от истины, а сейчас пираты, кажется, готовы начать новую жизнь. Они искренне стремятся к этому, и нужно дать им такую возможность.
Так думал он, но что думал тираннозавр?
Грызуня остановилась. Почесала шкуру в том месте, где ее натерла веревка. Затем взглянула уже не на окаменевшего Гимараеша, а на Уилла. Мощные челюсти раскрылись, и он увидел страшную темную пасть с острыми как лезвие клыками. Но он даже не шелохнулся, когда длинный розовый язык лизнул его в щеку. Как и у всех хищников, язык Грызуни был не нежнее наждачной бумаги. Несмотря на это, Уилл улыбнулся ей, а слюни тираннозавра стекали по его щеке и подбородку.
— Ну вот и хорошо. — Он услышал, как кое-кто из пиратов вздохнул с облегчением. — Вставайте, мистер. Все будет в порядке. Мистер?
Уилл повернулся, чтобы утешить злополучного Гимараеша, но португальцу суждено было узнать о своем счастливом избавлении не сразу, а через несколько минут.
Он потерял сознание.
ГЛАВА 23
— Знаешь, когда-то я был учителем, — начал Смиггенс, когда они ждали, пока прибудет спасательная команда, а Самуэль и Андреас приводили в чувство Гимараеша. — Мне всегда хотелось преподавать, но я даже не знаю, могут ли мои знания пригодиться здесь. Это целый новый мир, о котором я не имею ни малейшего представления.
Уилл стряхнул с лица дождевые капли и попытался успокоить бывшего помощника капитана:
— Здесь всегда нужны учителя. Вы могли бы преподавать историю внешнего мира или мореплавания или всегда и везде необходимую математику. Я познакомлю вас с моим отцом. У него были похожие опасения, когда он понял, что мы не сможем выбраться отсюда. А сейчас никто не смог бы его отсюда на аркане вытащить.
Смиггенс с надеждой посмотрел на молодого человека:
