— А что писать?
— Пиши все, как было. В произвольном порядке. Я такой‑то, такой‑то. Понуждаемый к преступному действию моим хозяином Боровским Геннадием Владимировичем, вместе с работающим на нашем предприятии Николаем Слепцовым такого‑то числа совершил убийство журналиста Кивалова Михаила. И дальше все подробнейшим образом…
— Побольше деталей, так раскаяние будет выглядеть более искренним, — вставил Митехин.
— Опиши все факты. Сколько заказчик обещал заплатить денег. В каком месте состоялся разговор с ним, кто при этом присутствовал. Когда передал, если передал, деньги. Где взяли биты, по чьей идее совершали убийство именно таким способом. Кто предложил, и кто разрешил воспользоваться «девяткой» ООО «Кентавр» и так далее. Максимальная скрупулезность… — Серегин подмигнул Митехину.
Кульков исправно зашуршал бумагой. Ручка в его руках летала с поразительной скоростью. Лист заполнялся корявыми строчками. Использовав первый, Иван не останавливаясь, принялся за второй.
— Ну, вот и все. Исполнители есть. Заказчик есть. — Серегин бегло просмотрел каракули Кулькова. — Теперь слово за вами, прокуратура.
— Дата, подпись на месте? — поинтересовался Митехин.
— В лучшем виде, — заверил Серегин. Он взял со стола диктофон и направился, размахивая листами с показаниями Ивана, к выходу.
— Далеко собрался?
— Нет, Сергей. Пойду Карпову со вторым помогу, и на этом будем прощаться. Оформляй пока этого красавца.
— Хорошо, — согласился Митехин скрепя сердце.
Он проводил диктофон и заполненные листы взглядом кота, у которого из под носа забрали блюдце с молоком.
— Ну, что у тебя, Никита? — Серегин без стука ворвался в кабинет, где Карпов допрашивал Слепцова.
Оперативник сидел за столом, Николай на стуле напротив. Больше в кабинете никого не было.
— Отнекивается. «Не знаю». «Не видел». «Не делал». «Не состоял». «Не участвовал», — пожал плечами лейтенант.
— Да ты что? — Серегин картинно надул щеки. Он сел на край стола лицом к допрашиваемому и тонкой струйкой выпустил воздух ему в лицо. Положил «явку с повинной» Кулькова рядом с собой:
— Биту значит, в руки не брал?
— Какую биту? — недовольно заерзал на стуле Слепцов.
— Бейсбольную.
— Нет у меня никакой биты.
— Журналиста не убивал?
— Какого еще журналиста?
— Кивалова. Михаила.
— Не знаю такого. Политикой не интересуюсь. Телевизор не смотрю, газет не читаю. Некогда. Работы много.
— Какое совпадение. Я тоже, — развел руками Серегин, встал со стола, прошелся вокруг Николая и остановился у него за спиной.
— Вы чего? — ожидая удара, Слепцов напрягся и, немного развернув голову скосил назад глаза.
— Ничего. — Капитан склонился к самому уху Николая и заговорил, понизив голос до шепота: — Подельник твой во всем сознался. И это не понты. Он парень, конечно, крепкий, но ты сам обратил внимание, в каком он был виде. Мужчина в нижнем белье это уже мужчина наполовину. Если мозги у тебя в наличии, то должен сам понимать — разговорить можно любого. Способов бездна…
— Это точно.
— Теперь ты, видимо, ждешь, что я тебя буду пугать теми же пытками, которые мы применили к нему?
— Да.
— Нет. Этого не будет. Ты ошибаешься. Вот его показания. — Серегин взял со стола и поднес к лицу Николая исписанные листы. — Читай. Только не вздумай трогать руками. Сразу получишь по затылку.
— Да это же…. — прочитав, начал Слепцов.
— Молчи. — Капитан распрямился и, обойдя стул с Николаем, подошел к столу, достал из кармана и включил диктофон.
— Теперь слушай. — Он оперся о столешницу и протянул говорящую голосом Кулькова коробочку к самому лицу Слепцова. Прокрутив запись до конца, Виктор спрятал диктофон в карман.
— Я…
— Нет уж. Теперь поздно, бычара! — заорал на него Серегин, и Слепцов испугано затих.
— Никита, а ты не знаешь, зачем нам вообще колоть этого балбеса? — поинтересовался Серегин своим нормальным голосом.
— Ума не приложу.
— Я вот тоже. На фига нам его показания? Доказательная база у нас железная. Кульков во всем сознался. Ему за помощь следствию суд скосит десяток лет. Пятнашку впаяют и нормалек. А этому быку тупому, который в несознанке, четвертной впаяют. Ну и нормально.
— Или пожизненное. — Карпов выпустил струю дыма в сторону Слепцова и подмигнул. — А что? Тоже вариант.
— Или пожизненное. Вполне при таком раскладе вероятно. Так что, голубь, отправим мы тебя сейчас в камеру, и до суда о тебе все забудут. Показания нам твои не внапряг. Без них справимся. Легко. — Серегин сделал вид, что направился к выходу. — Лейтенант, я закончил, вызывай ему конвой. Отправляй в СИЗО…
— Нет. — Истошно заорал Слепцов. — Нет. Дайте мне ручку и бумагу. Я все напишу.
— Вот как? — Обернулся капитан уже у самой двери. — Значит, про биту вспомнил?
— Да. Была бита.
— И про убийство?
— Да.
— Журналиста Кивалова?
— Да! Да! Да! Дайте мне ручку. Я все напишу.
— Хорошо, — согласился капитан. — Лейтенант, выдайте подозреваемому бумагу и ручку. Мы не имеем ни юридического, ни морального права отказывать гражданину Слепцову в искреннем чистосердечном признании.
Николай вцепился в бумагу и ручку как утопающий в соломинку. Он придвинул стул к столу, за которым сидел Карпов, и принялся строчить.
— Прекрасно, — спустя десять минут Серегин просмотрел написанное Слепцовым и удовлетворительно кивнул. — Это совсем другое дело. Так, глядишь, и срок получишь терпимый.
— Все в порядке? — потянулся в кресле Карпов и зевнул.
— В полном. Отведи его к Митехину, пусть оформляет. Думаю, с первым он уже закончил. Который, кстати, час?
— Десять часов двадцать пять минут. — Никита взглянул на часы, встал и сопроводил Слепцова к выходу. Возле двери оглянулся и, усмехнувшись, попросил:
— От меня полковнику привет не забудь передать.
— Какой ты у меня догадливый. Цены тебе нет. Обязательно передам. — Серегин потянулся к телефону, набрал номер и, услышав знакомое «да» на том конце провода, заговорил:
— Доброе утро, товарищ полковник! Это вас беспокоит… Ах, узнали… Приятно. Я хотел с вами относительно сроков поговорить. Да. По раскрытию убийства журналиста Кивалова. Двое суток. Да. Ничего не изменилось? Замечательно. Мы можем потратить на расследование двое суток? Это все, что я хотел услышать. Да. Тогда докладываю. Исполнителей двое: Кульков Иван и Слепцов Николай. Они забили битами Кивалова по заказу народного депутата, владельца ликероводочного завода господина Боровского Геннадия Владимировича. Доставлены в Генеральную прокуратуру. Да. Написали оба чистосердечные признания. Уже. Да. Босса своего вломили по полной программе. Поскольку сейчас десять часов тридцать минут, мы с лейтенантом Карповым имеем полное право на отдых в течение двадцати трех часов тридцати минут. Да, именно те, которые остались до окончания отпущенных сорока восьми часов. Все понял. Завтра в десять с подробным докладом у вас в кабинете.
