крыльев и стремительный полёт оборвался резким выстрелом, который не убивал — возвращал к жизни.
— Он дышит, — прошелестел тихий едва живой женский голос.
— Не удивлен.
— Тише… Я больше ничего не могу и если…
Безвременье забрало его снова, оглушив ватным одеялом и пронзительными криками орлов в вышине — предвестников победы и верховной власти. Хороший символ для Сиркха, нового императора.
Которого Айдан убьет, исполняя свою месть.
Или уже?
— … Избивали талантливо, — произнес другой, очень знакомый, но чужой голос.
Сознание на удивление сияло ясностью и холодом. Где же старина Гаррет? Вальдер возвращался из полной тьмы, окружавшей его. Что-то его вело, неотступно и упрямо. Но шевелиться из-за ещё ярких моментов перед смертью не хотелось — тогда даже вздох убивал, впиваясь кинжалами в истерзанное тело.
Вальдер послал мысленный сигнал до самых кончиков пальцев, пытаясь осознать, может ли управлять мышцами так, как привык прежде. Жар пробежал по коже, словно молния по дереву. Резкий вдох заставил выгнуться — боль прострелила, но быстро отступила.
— Выживет же… или чего? — донеслось обеспокоенное от Гаррета.
— Если решится.
Вальдер с закрытыми глазами понял, кто сидит рядом с ним и оценивает талант мучителей, ударами дубин бросивших в бездну пыток.
— Эльханан, — с трудом разомкнулись сухие губы.
— И тебе здравствуй, Вальдер, — донеслось насмешливое.
— Скажи, что я могу двигаться.
Открывать глаза всё ещё не хотелось.
— Можешь всё, если по-настоящему захочешь.
— Ты нихрена не изменился.
Губы растянулись в усмешке.
— А должен был? — прозвучало философское в ответ.
Вальдер поморщился и распахнул глаза, уставившись в потолок над собой. Если двигаться предстоит с той же болью, что была до… смерти? Он, пожалуй, предпочтёт ещё полежать. С Эльханана станется посоветовать шевелиться, даже если будешь истекать кровью при каждом жесте — испытания, по мнению дарханов, закаляют дух, что вечно стремится к Истоку.
— Командир… — Гаррет присел рядом и крепко схватил за ладонь. В голосе старого вояки слышались слёзы. Никогда такого не было… и вот снова. — Вы живы.
— Благодаря тебе, верно? Император…
— На рассвете обряд, — кивнул Гаррет.
Вальдер попытался, оперевшись на его крепкую, прямо железную ладонь, хоть немного приподняться — и успел увидеть обеспокоенное лицо Гаррета, что пялился на него изо всех сил, а за ним — целительницу Элизу, что когда-то зашивала ему руку. Хотелось спросить, уж она-то что тут делает, но рывок обернулся новой молнией боли — и снова накрыла тьма.
Ему зачем-то надо продолжать. Продолжать дышать тогда, когда всё кончено. Но Четверо богов никогда не были к нему милостивы. Кими, Ойгон, Метта, Скадо. Все они вели его извилистыми путями самообмана и ложных надежд. Внушали силу и оставляли на поле боя… с самим собой.
Может и сейчас не дали умереть, чтобы он успел. Вспыхнул образ Айдан, шепчущей в пещере, что она уже была избранницей императора. Боль разрывала её сердце, обнажая за телом раненую душу. Но он может её остановить. Может ведь?
Образ Айдан был таким ярким, что он даже услышал её голос:
— Ты должен был пойти со мной!..
Только звала она не его. Вальдер очнулся, осознавая, что лежит где-то, раздетый и накрытый покрывалом, в чужих покоях Сеттеръянга — судя по мягкому свету на когда-то привычных светлокаменных стенах города.
Голос Айдан был рядом, но саму её он не видел. И наконец осознал, что разговаривает она не с ним, а где-то рядом, за стеной старого шкафа, заставленного книгами. Сам он лежал на узкой койке, зажатой между этими полками и стеной — и лучь солнца настойчиво полз по его лицу, будто хотел достать из тьмы и вытащить наружу.
Вальдер, услышав голос Айдан, напрягся, сделал вдох и попытался медленно шевельнуться. Если она обнаружит его живым — набросится снова демоницей, чтобы завершить начатое?
Шевельнуться удалось гораздо легче. Ещё несколько движений, и он смог приподняться на локтях и отползти к подушке у стены, пытаясь хотя бы немного сесть. Тело подчинялось плохо, но, может, накачанный чем-то дурманящим, прежней боли он не чувствовал. Видать, Эльханан не зря один из самых опытных служителей богам.
— Айдан. Ты истощена, — проговорил Эльханан.
Какое-то время было молчание, как будто бы Айдан неловко пожимала плечами в ответ на замечание.
— Кто там у тебя?.. — она невесело хмыкнула и спросила с хрипотцой: — Почему ты не хочешь говорить у себя?
Вальдер снова вспомнил разговор в пещере, тот момент, когда Айдан открыла правду, что в Сеттеръянге есть тот, кто тоже говорит с богами и кто поддержит её в убийстве императора. Один из Четырёх, избранных богами в качестве проводников.
Неужели Эльханан перешел к мятежникам и убьет своего друга Сиркха?
— Не в этом дело, Айдан. Ты торопишься принимать решения.
— Он… Эльханан, он убил моих родителей и рассказал мне об этом. — Айдан явно медленно перевела дух, прежде чем продолжить: — Я любила его… когда-то любила или думала, что люблю. Но правда открыла мне глаза. Ему нужен был только мой дар. Такого человека вы хотите видеть своим императором? Такого человека готовы допустить к верховной власти — к тому, чтобы управлять судьбами тысячи тысяч?
— Всё было чуть сложнее, чем ты сейчас видишь.
Снова небольшое молчание, в течение которого Вальдер пытался принять позу удобнее так, чтобы проклятая боль не сводила мышцы.
— Он будет уязвим, пока не пройдет обряд. Мы ещё можем что-то изменить.
— Ты знаешь, что есть бесконечное множество вариантов…
— Да, я знаю, — выдохнула Айдан за дверью, и Вальдер сейчас мог хорошо представить, как она это произнесла, ведь нотки в её голосе снова стали плавными и тягучими, как если бы она растянула губы в улыбке. — Я провела в Сеттеръянге всю свою жизнь. Не меня тебе надо сейчас учить.
Эльханан молчал, и она продолжила, тихо, переливчато, пронзительно:
— Ты говорил, что поддержишь меня, если поймешь, что он стал опасен. А он стал, Эльханан, слышишь? У меня было видение… иногда боги говорят и со мной. следующие годы станут самыми кровавыми в истории Иввара.
— В этой задаче появилось новое условие. Арнеина де Лаурент.
— О. Ты правда веришь, что её великая любовь исправит его? — мелодично рассмеялась Айдан с придыханием и, словно дым из лёгких, выдохнула: — Будешь лечить каждое чудовище на своём пути?
Вальдер сдавленно хмыкнул, вспоминая, как они говорили в пещере и как огонёк тлеющей сигары освещал её лицо. Знала бы Айдан, насколько близка к правде сейчас и что он здесь, жив, излечен и слышит её слова, каждое её слово.
А может, она и правда почувствовала его присутствие за стеной?
— Я
