его открытия от клиентов не было отбоя.
Только что минул полдень, и столпотворения в этот час не ожидалось, но царивший в вестибюле бедлам ошеломил Инхой. Стойка администратора пустовала, цветы в большой вазе завяли, и протухшая вода обрела цвет меда. Две массажистки развалились в обитых шелком креслах, предназначенных для клиентов, и, листая журналы, слушали музыку в своих телефонах. Третья сидела на полу и красила ногти на ногах. Лишь одна из них была в униформе.
– Где госпожа Сюй? – рявкнула Инхой.
Девицы вскочили, сложили журналы в аккуратную стопку, взбили подушки кресел.
– Мы не знаем, – сказала одна. – Она появляется нечасто.
– Наверное, болеет, – добавила другая.
– Сколько уже это продолжается? – Инхой направилась в офис.
Девушки пожали плечами: несколько дней, может, неделю.
В офисе было не лучше: коробки с косметическими средствами свалены в кучу, на столе пилки для ногтей и нераспечатанные конверты. Сев за компьютер, Инхой обнаружила, что он еще не закончил загрузку голливудского фильма. В раковине громоздились упаковки из-под лапши, повсюду кружки с недопитым чаем. Компьютерный журнал регистрации известил о пока что существующей записи клиентов, число которых с прошлого месяца уменьшилось вдвое. Инхой набрала номер Фиби, но телефон той был выключен, и тогда она оставила сообщение с приказом немедленно перезвонить.
Из салона Инхой поехала домой, кипя от раздражения. Теперь целый день, а то и два придется наводить порядок в салоне, отвлекаясь от сладостных перспектив в отношениях с Уолтером. Недосуг ей заниматься столь банальными бытовыми вопросами, как воспитание нерадивого персонала. Это вечная проблема с наемными работницами из провинции. Как ни печально, им требуется надзор гораздо строже. Нужно ли еще доказывать, что она, Инхой, переросла сей мелкий бизнес и готова для чего-то более соответствующего ее разбухшим амбициям? Как только найдется покупатель, она продаст салон, а то и все другие свои заведения. И полностью посвятит себя проекту Уолтера, их совместному проекту.
Едва с чашкой аньхойского белого чая она села за бухгалтерский отчет, как зазвонил телефон. Еще не ответив, она уже знала, кто звонит, словно удача была полностью на ее стороне, знаменуя свою благосклонность парадом планет. Иногда, подумала Инхой, жизнь кажется невероятно легкой.
– Я вот что подумал, – не представившись, сказал Уолтер, – не захотите ли вы составить мне компанию на эти выходные? Я совсем один, дел особых нет. Вот такая вот спонтанная блажь. Я, конечно, понимаю, вы сильно заняты, у вас много хлопот.
– Удивительно, что вы об этом заговорили, поскольку я и впрямь немного подустала от работы. Перерыв мне бы не помешал.
– Правда? Я не хочу отрывать вас от дел, но если все же сумеете выкроить пару дней, я велю своему секретарю заняться билетами и гостиницей. Когда вам удобно выехать?
В Пекине Инхой ощутила прилив энергии. Она любовалась длинными широкими проспектами, идеальными в своей прямизне, их великолепие совпадало с ее нынешним душевным настроем, полным света, жизни и перспектив. Инхой ловила себя на том, что и о предстоящем строительстве думает с той же окрыленностью. Она уже представляла, как они с Уолтером станут неотъемлемой частью проекта и при всяком его последующем упоминании ее имя тоже произнесут благоговейным шепотом. Пока в субботу утром Уолтер проводил совещания, в своем номере Инхой долго смотрела телевизор, что для нее уже давно было непозволительной роскошью. Потом она спустилась в кафе – залитое светом пространство на первом этаже авангардистского отеля, построенного архитектором, которого Уолтер надеялся ангажировать для своего, нет, их шанхайского проекта. Прихлебывая чай с лемонграссом, Инхой раскрыла «Чуму» Камю, которую во время утренней прогулки по улице Саньлитунь неожиданно обнаружила в книжном киоске на полке букинистических изданий. Молодой американец китайского происхождения, сидевший за соседним столиком, сказал:
– В колледже я ее читал – полная хрень.
– Да? Почему?
– Не знаю, я не смог въехать в эту экзистенциалистскую фигню. – Парень обаятельно улыбнулся. – Как-то оно… нежизненно.
Они поговорили о любимых и нелюбимых писателях, парень заказал еще кофе себе и травяной сбор для Инхой, пытавшейся вспомнить, когда последний раз она беседовала с абсолютным незнакомцем о книгах и вообще с кем-нибудь на иную тему, кроме бизнеса, денег и замужества. Однако общение далось легко (сейчас это и впрямь было сродни езде на велосипеде), напомнив кое-что еще: она умеет быть хорошим собеседником, живым, восприимчивым и задиристым.
Распрощавшись с парнем, Инхой отправилась в бассейн – тихий, озаренный густым янтарным свечением прямоугольник со стальными стенками, на ощупь будто акулья кожа. Единственная посетительница, она легла на спину и медленно вплыла в арку света, падающего сквозь стеклянную панель по краю потолка. Инхой спокойно покачивалась, глядя на рассеянные лучи. Вода накрыла ее уши, и она слышала только безмерную пустоту, временами нарушаемую плеском, тело казалось необыкновенно легким и новым, ощущение это одновременно возбуждало и успокаивало: было приятно безоглядно отдаться нежной власти воды. С недавних пор Инхой каждый день ходила в бассейн и сорок раз туда-сюда проплывала по дорожке, но сейчас это было ненужным. Когда надоело лежать на спине, она по-лягушачьи нырнула ко дну и оттуда взглянула на полоски света, испещрявшие водную поверхность.
Ранним вечером Уолтер повез ее ужинать в ресторан с видом на Запретный город[86].
– Я подумал над вашим желанием оформить наше партнерство официально, – сказал он, усевшись за столик. – Спешку по-прежнему считаю излишней, но я согласен, что нужно подготовить бумаги. Я уже дал команду своим юристам, в конце недели вы сможете ознакомиться с документами.
– Отлично.
– Я хочу унять ваши тревоги. – Уолтер помахал официанту. – Касательно безопасности.
– Спасибо. – Инхой вдруг смутилась от намека, что ей нужны гарантии.
– Ну раз с делами покончено, будем наслаждаться обществом друг друга?
Инхой улыбнулась:
– По-моему, это характерно для любой нашей встречи.
Ощущение просветленности, обретенное ею в бассейне, никуда не делось, разговор тек гладко, остроумные реплики слетали с языка с удивительной, уже, казалось, позабытой легкостью. Уолтер будто заразился ее оживленностью, и вскоре они засыпали друг друга каверзными вопросами, комментариями и остротами, от которых покатывались со смеху. Уолтер заказал бутылку марочного шампанского «Риюнар», щеки Инхой уже пылали, и у нее сложилось впечатление, что она пьет больше своего компаньона. Разговор и смех не давали им сосредоточиться на еде, и когда они наконец расправились с блюдами, ресторан уже почти опустел.
– Смотрите-ка, мы сумели продержаться весь ужин, ни разу не вспомнив о нашем проекте, – сказал Уолтер.
– И правда! – рассмеялась Инхой. Он сказал – о нашем проекте. Какое прекрасное слово.
– Но вы же не всегда хотели быть предпринимательницей? – спросил Уолтер, наливая себе воды. – В смысле, не с самого детства.
– Что,
