Армель его иронии не оценила. Ей было не до шуток. Особенно после посещения кладбища.
Пи Эм изобразил изумление, узнав, что тела Эрвана в гробу не оказалось. На его губах заиграла улыбка.
– Чертов братец! Он всегда любил выкидывать разные штучки!
– Вы хорошо себя чувствуете, Пи Эм? – озабоченно спросила Армель.
– На редкость хорошо, просто отлично.
– Разумеется, ведь он узнал радостную весть, что Эрван жив… даже если его теперь зовут Патрик Риан, – саркастически заметила Мари, не отрывая от него взгляда.
Хохот Керсена-младшего эхом разлетелся по парку. Но тут же смолк при виде мрачного лица Армель.
– Постойте… Вы это серьезно? Но ведь это значит… что я – брат убийцы?
– И возможно, его сообщник, – сказал Люка.
Пьер-Мари насупился.
– Пойдемте, – он взял за локоть Армель, – отец не любит, когда к ужину опаздывают.
– Что вам пообещал Риан за помощь? – спросил Ферсен. – Половину оставшегося золота?
– Какого золота? Вы что, тоже сошли с ума? – воскликнула Армель, не поспевавшая за событиями.
Мари бросила на Ферсена притворно удивленный взгляд:
– Не хотите же вы сказать, майор, что Пьер-Мари… – Она покачала головой: – Нет, это невозможно, в ночь убийства он находился рядом с супругой. Не станет же Армель рисковать десятью годами тюрьмы за лжесвидетельство?
Она посмотрела на Армель, нервно теребившую нитку жемчуга на шее.
– Конечно, нет, – неожиданно холодным тоном подтвердила та.
– Вы заключили сделку с дьяволом, – заявил Ферсен, уставившись в глаза Керсена-младшего. – Риан будет манипулировать вами с еще большей легкостью, чем отец! Да он вас съест вместе с потрохами!
– Я более неудобоварим, чем вам кажется.
– Гвен тоже считала себя сильной, и она мертва. Где сейчас Риан?
– Скажите, уважаемый, почему это я должен выполнять за вас вашу работу?
Ферсен улыбнулся:
– Если будете запираться, очень скоро братец вами займется – и тогда берегитесь!
* * *
Мари никак не могла поверить, что Риан действовал только из корыстных побуждений, она часами прокручивала на все лады эту мысль у себя в голове.
– Продолжаешь искать смягчающие обстоятельства? – с раздражением сказал Люка, поставивший перед ней очередную чашку кофе.
– Отнюдь. Я чувствую, что здесь есть что-то еще. Но оно от меня ускользает. До того как Артюс выгнал его из замка, Эрван в восемнадцать лет был хорошим, положительным юношей.
– Положительным? Возможно, но не забывай – он ограбил банк и убил полицейского!
– Роковая случайность.
– Мое утверждение верно – ты всеми силами стремишься его обелить.
– Просто пытаюсь понять.
– Понять, Мари? Деньги – мотив большинства преступлений. Под номером два – любовь. Потом – пьянка. И наконец – месть.
Она как-то странно на него посмотрела.
– Разве не так?
– Риан рассказывал, что в шестидесятые годы был безумно влюблен в какую-то девицу из Белфаста.
– Вспомни, еще он тебе рассказывал, что убийца – Гвен.
– Писатель говорил искренне, похоже, он сам в это верил. И он упомянул, что в детстве потерял всю свою семью, что в некотором смысле было правдой. Он действительно потерял родителей, когда покинул Ланды.
– Он ограбил банк в сообщничестве с братьями Салливанами. У меня есть отчет, который переслал мне по факсу Карадек. Это крупные мошенники, стоявшие на учете в полиции и подозреваемые в том, что являлись боевиками ИРА.
Мари резко встала, расплескав кофе.
– Так и есть! Я же чувствовала: от меня ускользнула важная деталь!
Она стала рыться в папке с делом об ограблении банка «Остье». Вытащив несколько подколотых вместе листков, она положила их перед Ферсеном.
– Вот отчет, переданный по факсу Карадеком в то время, как я отлучилась, чтобы допросить Риана. Взгляни! – Она указала на верхний левый угол листка. – Здесь отмечено, что документ содержит девять страниц, в том числе главную. А здесь – восемь. Значит, одна отсутствует.
Люка быстро просмотрел листки. Она была права: шестой страницы не хватало.
– Кто получал факс? – Ответ родился в его голове прежде, чем он закончил фразу. – Морино?
Она кивком подтвердила.
Несколько минут спустя Карадек прислал недостающий лист. Люка пробежал его глазами, пока Мари возвращалась из туалетной комнаты.
– Мэри вовсе не жена Тома Салливана, а его младшая сестра. Его и Сина.
– Значит, Риан солгал, – разочарованно прошептала она. – Почему?
– Чтобы скрыть подлинный мотив. Мотив, куда более существенный, чем деньги: любовь и месть.
Мари вздрогнула.
«Мэри была женой Сина, они обожали друг друга». Риан говорил не о Сине, а о себе! Ну конечно, иначе зачем такое уточнение?
– Я знала, что здесь есть что-то другое, кроме денег. – Взгляд Мари обрел мечтательность. – Наверное, он страстно любил эту Мэри, раз мстит за нее спустя тридцать пять лет.
Люка на этот раз взглянул на нее без обычного сарказма.
– Если бы кто-то зарезал женщину, которую я люблю, я бы искал убийцу до конца жизни.
Я прошел между менгирами, не обращая внимания на камеры, стоявшие на земле, и направился к круче. Наступило время прилива, и волны уже начинали пениться, ударяясь о скалы, на которые я смотрел с высоты двадцати метров.
Невольно я поднес руку к висевшему на шее медальону. Кружок, от которого расходятся в стороны перпендикулярные черточки.
Я подумал об Эрване-Мари, моем предке, который помимо собственной воли дал жизнь новому поколению береговых разбойников.
И о детях, которым всего лишь захотелось поиграть. Но все сложилось бы по-другому, испытай они хоть какие-то угрызения совести. Но увы – они просто воспользовались теми проклятыми деньгами.
Потом вспомнил о той, чья жизнь оборвалась тридцать пять лет назад. Я открыл медальон – мне удалось его похитить вместе с досье «незнакомки из Молена». Я вставил туда крохотную фотографию, с которой не расставался все тридцать пять лет. Снимок был сделан Сином в Белфасте, в 1967 году.
Долго не отрывал я глаз от дорогого лица женщины, которую любил больше всего на свете. А ведь все началось с одного-единственного взгляда в дымном и шумном кафе. Обычного взгляда, длившегося секунду, может, две. Она тогда улыбнулась мне в ответ. И жизнь моя полностью перевернулась.
Помню, внутри медальона я выгравировал ее имя и ждал, когда рядом появится мое, уже официально связанное с ее именем. За эти тридцать пять лет не было ни часа, ни минуты, ни секунды, когда бы я о ней не думал. И о нашем плане, тщательно разработанном, но провалившемся из-за желания поесть клубники.
