пробивалась поросль кустиков, а на голове в гнезде чирикали птахи.
Приходили с гостинцами. Рассаживались на камнях, нетерпеливо поглядывая на вход в пещеру, где солнце клонилось к горизонту.
Они появлялись вдвоем: весело хохочущая вода в коротком — на грани приличия полупрозрачном платье — и звонко смеющаяся девчонка, мокрая с ног до головы.
— Застудишь, ребенка, — неизменно ворчал огонь, и девочка, бегом, устремлялась к нему на колени. Усаживалась, прижимаясь. Ладонью ловила огненную ящерицу, приглаживая встрепанные ветром волосы.
— А ну-ка, — и земля отсыпала ей полную горсть сладких ягод.
— Я вас люблю! — счастливо улыбалась Оля, и стихии улыбались в ответ, смотря на свое любимое дитя. Потом шли расспросы про академию, про друзей и врагов, про успехи и неудачи в учебе. Детский смех наполнял пещеру радостью, перемежаясь с глухим покашливанием огня, гулким хохотом земли, звонкими переливами воды и свистящими смешками ветра.
— Ну-ка, — ветер сметал мусор с игрового поля. Земля подновляла то, что обрушилось прошлый раз.
Поле игры было многоярусным и высоким — ростом с девочку. Внутри — ловушки, провалы, хитрые порталы. Из игроков четыре отряда: огненные духи, размером с указательный палец, водные девы, грибоподобные земляки и похожие на змеев духи ветра.
Правила просты: кинутые кости указывали количество секторов. Финиш на самом верху.
— Начнем.
Оля с серьезным видом вставала рядом с полем, внимательно следя, чтобы никто не жульничал и не пользовался силой.
— Водные провалились на три уровня вниз, — громко объявляла она, и вода отвечала недовольным бурлением, — земляные хорошо идут. Плюс уровень.
Птицы принимались радостно чирикать.
— Нет, здесь нельзя перескочить, — и воздушные послушно лезли назад, повинуясь указаниям девочки.
— Огненные в ловушке и пропускают ход.
Король расстроенно выпускал в воздух сноп огненных искр.
Но в этот раз Оле было не до игры. На душе лежала тревога. Старший брат отправился пробуждать источник. Майра за ним. Оля так и не решила для себя: одобряет она поступок брата с сестрой или нет. С одной стороны, маму было жаль. Она аж на себя стала не похожа от переживаний. И Оля слышала, как та ругалась на непослушных детей. С другой — Оле было немножко завидно. Брат такой храбрый и сильный, да и сестра от него не отстает… В такие моменты ей самой хотелось побыстрее вырасти и совершить тоже что-то такое, чтобы все ахнули. И чтобы прислуга шепталась о ней во дворце, говоря с придыханием: «Настоящая дочь огня!».
Первому курсу разрешили провести часть каникул с семьей, и пока взрослые были заняты важными делами, Оля с братом переворачивали дворец вверх дном. Но постепенно тревога взрослых передалась и им. Отец отправился на войну. С ним — часть дядей. Почти все. Только младшие остались. Иль тогда сильно переживал, что его не взяли. Оля только насмешливо морщила носик: глупыш. Они и Шестого не взяли бы, не возьмись тот сам.
Так что на игру она отправилась с желанием что-нибудь выяснить о брате и Майре.
— Переживаешь? — проницательно заметил огонь, и девочка кивнула. — Не бойся, источник они пробудили. Твой брат молодец, справился. У меня сын родился, — и огонь достал из кармана плоскую флягу, открутил, хлебнул из нее, крякнул.
— За новорожденного, — поддержала земля, откусывая верхушку гриба.
— Вам лишь бы пить, — неодобрительно скривилась вода, но достала из плеча ракушку, отпила из нее, помотала головой, открывая рот и выдыхая пузырь с рыбкой внутри.
— У меня таких новорожденных… — небрежно отмахнулся ветер, вдыхая что-то ядовито-зеленое из ладони, — каждый день появляются, — похвастался он. — А уж в сезон тайфунов такие крепыши рождаются…
— А Майра? — уточнила девочка, не обращая внимания на поведение стихий. Она успела многое повидать. Поначалу стеснялась, потом попривыкла, принимая их такими, какими они были со всеми странностями.
Стихии дружно замолчали.
— Н-да, — крякнул неодобрительно огонь, загоняя ящерицу в карман.
— Что такое? — нахмурилась девочка. Улавливать их настроение она тоже научилась.
— Умная, конечно, — принялся хмуро перечислять огонь, — характер сильный. Я ее рядом с Шестым уже видел. Кто же знал, н-да… Да и дар пламени у нее слабый. Так что не о чем переживать.
— Как это не о чем⁈ — задохнулась испуганно Оля, и вода погрозила огню выловленной из пузыря рыбешкой, мол, пугаешь ребенка. — Что с ней случилось? Она жива?
— Жива-жива, — успокоительно зажурчала вода, — просто спуталась кое с кем. Нехорошим.
— Ужасным, — подтвердил ветер.
— Отвратительным.
— Безобразным. Еще и наглым. А уж самомнение… Не стихия, а культ себе захотела. Поклонников завела.
Оля слушала все с возрастающим недоумением.
— Кто? — спросила.
— Тебе рано еще с ней встречаться, — успокоила ее вода.
— Майра, конечно, молодец, смогла с ней договориться, но мне она больше не дочь, — выдохнул огонь, и кожа на лице начала наливаться изнутри алым.
— Не при ребенке, — напомнила вода, и огонь потемнел, возвращая себе контроль.
— То есть Майра спасла всех, договорилась с этой, которая ужасная, отвратительная, а вы теперь ее знать не желаете⁈ — возмутилась Оля. Стиснула кулаки. Шагнула к огню. — Да вы знаете кто⁈ Кучка трусов! Никакой благодарности. Мне стыдно за вас.
Стихии смущенно молчали.
— А что нам делать? Она теперь чужой станет, — тихо возразил огонь.
— Майра? Никогда, — не поверила Оля. — Она за Шестого… Она за всех нас… Не верю. И пока ее не увижу, чужой считать не буду.
— Ладно, — нехотя согласился огонь, — я тоже посмотрю на нее. Может, что и получится… Если сохранит пламя, останется моей дочерью. Сама-то что выбрала? Пора уже.
— Пора, — кивнул ветер, подцепляя цветок и втыкая его в волосы девочки.
Оля посмотрела на воду, протянула ей руку,
