Вперед, лесные братья! Очистим наш лес от навьей нечисти! Надерем эту старую ледяную задницу!
Старая ледяная задница, о которой мамаша упоминала, принадлежала Карачуну. Темный находился как раз там, куда ополченцы ломились – в самом центре поляны, где скрывался за спинами медведей-шатунов из своей постоянной свиты. Медведи, все как на подбор, были рослыми и упитанными животными, к тому же стояли на задних лапах, плотно прижимаясь плечом к плечу друг друга. В итоге получалось, что Карачун прятался за спинами зверей, как в детинце, его и видно-то почти не было. У медведей когти на лапах, что пальцы, длинные и острые. Глаза их при этом горели, светились странным зеленым светом. Звери мотали мордами, широко разевая пасти, и громко ревели, нагоняя на наступающих страх.
И то ведь, кто захочется с медведем обниматься? Тем более, про этих, которые Карачуновы, ходила очень нехорошая слава.
Но, боялись, не боялись, а шли вперед ополченцы. В конце концов, два войска сблизились практически вплотную, на дистанцию плевка, и тогда наступавшие остановились. Над полем битвы повисла зловещая тишина, которую снова нарушила мамаша Фи.
– Эгей, Карачун! Ты здесь, что ли? – закричала она. – Отзовись, а то не видать тебя что-то. Прячешься, никак? Фи! Так ты это, не бойся сразу! Мы сначала поговорить желаем!
– Здеся я! – незамедлительно откликнулся темный, высовываясь немного из-за медвежьих спин. Он хоть и геройствовал, но умеренно, одним глазом посматривал, чтобы ничего острого или тяжелого не прилетело ему в голову. – Почто пожаловали?
– Мы хотим, чтобы ты ушел из нашего волшебного леса восвояси.
– Прям вот так?
– Прямо так!
– Ууууу! Вот оно что! Проблема в том, что мне тут нравится! И я не желаю никуда отсюда уходить.
– Тебе придется уйти, – настаивала Ягодина Ниевна. – Иначе мы тебя заставим.
– Уууу! Каким образом?
– Силой! Нас много! Ты видишь, как нас много? Ты посмотри, посмотри! Мы предлагаем тебе почетную сдачу. Сдавайся! Отдай свой посох, и мы сопроводим тебя в Навь. Там тебя уже заждались!
– Ха-ха-ха! Никуда я не пойду! Говорю же, мне здесь по нраву!
– Здесь тебе нечего делать! Мы запрещаем тебе впредь приходить к нам сюда, в Явь нашу. Навек! Ты нарушил все договоренности!
– Ха-ха! Это уже даже не смешно. Да кто вы такие, чтобы запрещать или разрешать мне что-то? Ничтожества! И ты, Яга, первая ничтожница!
– Черноротый ты, Карачун, как есть, черноротый! – отвечала мамаша Фи. – Но я на тебя зла не держу. Вообще, мы не против тебя лично, Карачун, выступаем, а против того, что ты задумал. Мы хотим сохранить наш уклад жизни, и наши устои...
– Да откуда тебе знать, ничтожная, что я задумал? Как можешь ты своим умишком оценить мои великие планы?
– Великие планы? Фи! Мы не желаем в них участвовать! И знать про них не желаем! А коль не идешь ты на соглашение, мы сметем и растопчем тебя!
– Ха! На испуг берешь, старая? И не пытайся! Не из пугливых мы!
– Так и я не отступлю! Мы не отступим!
– Вы не отступите? Надо же, какие смелые! Герои! Так знайте же, кто первый ко мне с оружием приблизится, тому я лично глаз высосу!
– Фи! Что за выражение! Не пытайся нас запугать! Мы тебя не боимся!
– Ах, не боитесь! Ах, ты упорствуешь! Что ж, тогда закончим разговоры. Ты и так слишком много наговорила. Кстати, вы окружены! Так что, стойте тихо и не дергайтесь!
Над воинством лесным раздался единый вздох – Ох! – когда, оглянувшись, они увидели, что, окружая поляну единым кольцом, стоят позади них огромные волки.
– Ах! Что нам делать? – запричитали они. – Как нам спастись! – затряслись от страха они.
– Спокойно! – пыталась их успокоить Ягодина Ниевна. И скомандовала: – Вперед!
Но, скованный ужасом по рукам и ногам, никто не сдвинулся с места. Еще бы!
Это были странные невиданные животные, эти волки, величиной, наверное, с медведей-шатунов. Их тела светились призрачным зеленым светом и, если присмотреться, больше всего они походили на облака. С огромных клыков их, когда они разевали пасти, во все стороны летели зеленые брызги слюны. Волки задрали морды к небу и, как один, завыли на луну:
– Уууууу!
Ополченцы мамаши Фи вздрогнули и присели от поразившего всех еще большего страха.
Но все это была лишь прелюдия к еще более ужасному действу.
Тут Карачун воздел к небу руки, при этом держа в деснице свой посох ровно за середину, и начал произносить странное, неслыханное никем прежде заклинание:
– Волею, данною мне Черным небом,
Силою, данною мне Черным солнцем,
Всей энергией стихии Нави светлой и Нави темной,
Мощью отца моего,
Властью царя моего
Призываю Огонь Холодный Небесный!
Сойди ко мне! Подчинись мне!
Покорись мне!
Загремел гром, да не один, не краткий, а раскатистый, будто в волшебном Русколанском лесу посреди зимы случилась гроза. Небо раскололось наискосок, сверкнула и ударила молния – прямо в навершие Карачунова посоха.
– Ааааа! – закричал он. – Ууууу! – завыл, и засмеялся, когда увидел, что на конце его посоха вспыхнул и остался, не угасая, похожий на сияние Святого Эльма, призрачный Холодный огонь.
Карачун перехватил палку и за другой, противоположный от огня край, поднял ее высоко над головой, чтобы всем было видно, чем он обладает. Получился гигантский бенгальский огонь.
– Смотрите все! – закричал он во всеуслышание. – Чтобы никто тут не подумал, что я хитрю, что пытаюсь кого-то надуть. Нет, я играю в открытую. У меня все честно! Сами смотрите!
Покрасовавшись, он опустил посох, взял его обеими руками и тем концом, где холодным ледяным цветком сиял огонь, ткнул в ближайшего к нему медведя.
– Пф! – что-то вспыхнуло, прошелестело, – и медведя не стало. Тот, как говорится, и мяукнуть не успел.
– Ах! – снова выдохнуло и присело ополчение. Наверное, бывшее уже ополчение, поскольку к этому моменту Злозвон наш прочно перехватил инициативу и абсолютно всех, находившихся на поляне, подчинил своей воле, держал в кулаке. Ну, быть может, мамаша еще пыталась ему возражать, но уже без прежнего задора.
Однако и Карачун не собирался на достигнутом останавливаться. Нет, он решил покончить со всем сразу и навсегда. Дальше события развивались примерно так.
На месте превращенного темным в шепот, свет и небольшой порыв ветра медведя, в плотном
