Мы не спрятаны от Азара.
Саша напрягается, и я вижу, как она насторожилась, ее тело напряглось.
— Он здесь? — спрашивает она.
— Его здесь нет, — быстро говорю я. — Но только потому, что его физически здесь нет, это не значит, что мы в безопасности. Я могу объяснить…
Глава 34
Зор
Моя Эмма называет это психическим вирусом. Вот как она относится к тому, что Азар овладел мной. Одно прикосновение разума к загрязненному, и оно распространяется. Другие женщины, похоже, не в восторге от этой мысли, и Клаудия немедленно настаивает на том, чтобы ее сестра вернулась в свою комнату, чтобы спрятаться. Сестра, похоже, недовольна, но делает, как ей говорят.
Кэйл говорит нам, что ветер усиливается. «Мы не можем рисковать тем, что ее запах передастся другому дракону. Моя пара очень заботится о своей сестре», — говорит он.
Я признаю это и наблюдаю за самками. Им гораздо легче ладить друг с другом, чем нам троим, дракони, вместе взятым. Я изучаю их, отмечая, что новый дракон — Дах — гораздо более потрепан в боях, чем Кэйл. Значит, оба они великие воины, повидавшие много конфликтов. Интересно, помнят ли они что-нибудь из этого или из своего прошлого? Я не помню ни одного своего сражения. Я также не помню ни Кэйла, ни Даха. Они могли бы быть моими братьями или давно потерянными друзьями, и я бы понятия не имел. Эта мысль вызывает беспокойство.
«Я ничего не помню ни о ком из вас, — говорю я им. — Мне жаль. Моя память плоха».
«Моя тоже, благодаря этому месту, — посылает Кэйл, и в его мыслях появляется нотка горечи. — Если бы не моя Клаудия, я был бы рад сжечь эту землю дотла».
Дах вторит ему с молчаливым согласием. Он изучает меня глазами мягкого золотистого цвета. «Ты потерял коготь, брат. Из старой битвы или из новой?»
Когти — это честь воина. Я изучаю свою переднюю лапу, восхищаясь отсутствующим когтем. Конечно, они спрашивают. Человеческие самки могут этого и не заметить, но самец дракони всегда замечает. «Ни то, ни другое».
«Что значит «ни то, ни другое»?» — Дах любопытен.
«Я сорвал его сам, чтобы легче было доставить удовольствие своей самке».
Дах урчит от удовольствия. «Смелый шаг».
«Она того стоит. Мне не стыдно».
Между нами повисает долгое неловкое молчание. Дах ерзает на корточках. Кэйл изучает свои собственные когти, длинные и целые.
«Я никогда не думал о подобном, — говорит Кэйл через мгновение. — Я доставлял удовольствие своей паре, но я осторожен со своими когтями».
«Я тоже, но ей нравится… пробовать что-то новое. Моя пара изобретательна».
«Это человеческая черта, которая мне импонирует, — громыхает Дах. — У моей Саши иногда возникают странные, но приятные идеи».
Я что-то бурчу в ответ. «Я это хорошо знаю. Эмма часто удивляет меня тем, как она мыслит. Они не такие, как мы».
«Если они и такие, то мы таких вещей не помним. По крайней мере, я не помню. Все, что я помню о годах, предшествовавших моему безумию, — это вспышки и проблески, — признается Дах. — И не так уж много из этого».
«Мои воспоминания разбиты вдребезги и приходят в основном во сне», — говорит нам Кэйл.
«И мои тоже. — Я думаю о снах, которые у меня были, о горах и песках дома и джунглях врага. — Я думаю о женщине, которая предала меня. Королева. Тебе снится она?»
«Мне не сниться никакая королева», — говорит Кэйл.
«Мне снилась она, — добавляет Дах через мгновение. — Эти сны были не из приятных»
«Согласен. Я думаю, что она — одна из причин, по которой салорианцы могут заманить нас в ловушку своим разумом. Она работает на них». — Даже сейчас одна мысль об этом наполняет меня гневом, тревогой и потерей. Как будто меня предал мой самый старый друг.
«Мои сны немного другие, — говорит Дах. — Я думаю, что ее похитили салорианцы, и они используют ее так же, как используют наших людей. Я помню это».
Интересно. По какой-то причине я нахожу это обнадеживающим.
«Ты думаешь, это она отправила нас через Разлом?» — Я думаю о зеленой пульсирующей ране в небе и мысленно содрогаюсь.
Эмма автоматически посылает мне утешительные мысли, чувствуя мое огорчение даже во время разговора с другими женщинами. Я отвечаю лаской мыслей. Я не хочу, чтобы она волновалась. Это всего лишь воспоминания. Теперь они не могут причинить мне вреда.
«Королева — это наше прошлое, — говорит Дах. — Наши пары — это наше будущее».
Я полностью согласен. Я бы не вернулся домой ни ради королевы, ни ради моего народа, ведь это бы означало оставить мою Эмму позади. Теперь она — мой мир… и это еще одна причина, по которой я должен стремиться уничтожить салорианца. Если он завладеет моим разумом, я не смогу обеспечить безопасность Эммы. Если она не в безопасности… Я рычу при одной только мысли об этом.
«Саша записывает все, что я рассказываю ей о моем прошлом, — признается Дах после долгого молчания. — Иногда я прошу ее перечитывать их мне, и я ничего не помню из того, что там было. Иногда я задаюсь вопросом, есть ли что-то, что мешает нам вспоминать. Что сломан не наш разум, а что-то другое, что мешает нам думать о мире, который мы покинули».
«Еще один салорианский фокус с разумом?» — я спрашиваю.
«Возможно. Кто может сказать? Я помню о салорианцах не больше, чем лицо моей матери».
Я пытаюсь думать о своих родителях. Там нет ничего, кроме тумана. Возможно, Дах прав. Возможно, есть что-то, что мешает нам вспомнить, кто мы такие и что из себя представляем, за исключением самых низменных воспоминаний. Если так, то это очень злая вещь. Я рычу при мысли об этом. «Какая есть причина лишать нас всего?»
«Если бы у меня был такой ответ, я бы также знал, как это исправить», — отвечает Дах, и Кэйл утвердительно рычит.
Возможно, решение состоит в том, чтобы уничтожить салорианца.
