ее любовь к тому, кого некогда она вскормила своим молоком и кто все еще, несмотря ни на что, оставался «ее малышом». Она спросила:
– Что ты собираешься с ней делать?
– Мы будем путешествовать… Вместе с тобой, если ты захочешь следовать за нами…
– Но ты забываешь… ты забываешь…
– Что?
– Свое прошлое…
– Она тоже его забудет. Она поймет, что я уже не тот и не хочу больше быть тем, кем был.
– Значит, это правда, ты хочешь, чтобы она разделила твою жизнь, жизнь Люпена?
– Жизнь человека, каким я стану, человека, который будет работать, чтобы она была счастлива, чтобы она вышла замуж согласно своему желанию. Мы поселимся в каком-нибудь уголке мира. Будем бороться вместе, рядом друг с другом. А ты знаешь, на что я способен…
Она медленно повторила, пристально глядя на него:
– Значит, это правда, ты хочешь, чтобы она разделила жизнь Люпена?
На мгновение он заколебался, но лишь на мгновение, и твердо произнес:
– Да, да, я этого хочу, это мое право.
– Ты хочешь, чтобы она бросила всех ребятишек, которым так преданна, всю эту жизнь с работой, которую она любит и которая ей необходима?
– Да, я этого хочу, это ее долг.
Открыв окно, старая женщина сказала:
– В таком случае позови ее.
Женевьева сидела в саду на скамье. Вокруг нее толпились четверо маленьких девочек. Остальные играли и бегали.
Люпен видел ее лицо. Видел ее сосредоточенные, улыбающиеся глаза. Держа в руке какой-то цветок, она один за другим обрывала его лепестки и давала объяснения детям, внимательным и любознательным. Потом стала их расспрашивать. И каждый ответ ученицы вознаграждала поцелуем.
С волнением и неизбывной тоской он долго смотрел на нее. В душе его поднималась волна неведомых чувств. Ему хотелось прижать к себе эту красивую юную девушку, поцеловать ее и выразить свою любовь и уважение. Он вспоминал о ее матери, которая умерла в деревушке Аспремон, умерла от горя…
– Позови же ее, – повторила Виктория.
– Я не могу… Не могу… Я не имею права… Это невозможно… Пусть думает, что я умер… Так будет лучше…
Он плакал, сотрясаемый рыданиями, охваченный беспредельным отчаянием, переполненный нежностью, поднимавшейся в нем, подобно запоздалым цветам, которые умирают в тот самый день, когда распускаются.
Опустившись на колени, старая женщина произнесла дрожащим голосом:
– Она твоя дочь, да?
– Да, это моя дочь.
– О! Бедный мой мальчик, – со слезами сказала она, – бедный мой мальчик!..
Эпилог. Самоубийство
I
– По коням, – произнес император.
И тут же поправился.
– Скорее по ослам, – сказал он при виде великолепного представителя ослиной породы, которого к нему подводили. – Вальдемар, ты уверен, что это животное послушно?
– Я отвечаю за него, как за себя самого, ваше величество, – заверил его граф.
– В таком случае я спокоен, – со смехом сказал император.
И, повернувшись к сопровождавшим его офицерам, добавил:
– Господа, по коням.
Там, на Капри, на главной деревенской площади собралась целая толпа, состоявшая из итальянских карабинеров, а посреди них – все местные ослы, реквизированные, дабы предоставить возможность императору осмотреть чудесный остров.
– Вальдемар, – сказал император, став во главе каравана, – с чего мы начнем?
– С виллы Тиберия, ваше величество.
Миновав какой-то проход, они двинулись по плохо вымощенной дороге, которая постепенно шла вверх по восточному выступу острова.
Император был в скверном расположении духа и насмехался над тучным графом Вальдемаром, ноги которого свисали до земли по бокам придавленного им несчастного осла.
Через три четверти часа они добрались сначала до «Прыжка Тиберия», громадного утеса высотой в триста метров, откуда тиран сбрасывал в море своих жертв…
Сойдя на землю, император подошел к балюстраде и бросил взгляд в пропасть. Потом он пожелал идти пешком до развалин виллы Тиберия, где решил прогуляться среди разрушенных залов и коридоров.
На мгновение он остановился.
Вид на мыс Сорренто и весь остров Капри был изумителен. Раскаленная синева моря обрисовывала восхитительный изгиб залива, а к аромату лимонных деревьев примешивались другие свежие запахи.
– Ваше величество, – сказал Вальдемар, – это выглядит еще красивее из часовни отшельника, расположенной на вершине.
– Пошли туда.
Однако отшельник сам спускался к ним по крутой тропинке. Это был старец с нетвердой походкой и согбенной спиной. Он нес книгу, в которой путешественники оставляли обычно свои впечатления.
Он положил эту книгу на каменную скамью.
– Что я должен написать? – спросил император.
– Свое имя, ваше величество, и дату вашего посещения… и все, что вам захочется.
Император взял перо, которое протягивал ему отшельник, и наклонился.
– Осторожно, ваше величество, осторожно!
Вопли ужаса… страшный грохот со стороны часовни… Император обернулся и увидел огромную глыбу, вихрем несшуюся на него.
В то же мгновение отшельник схватил его и оттолкнул на десять метров в сторону.
Глыба ударилась о каменную скамью, у которой четверть секунды назад стоял император, и разнесла ее на куски.
Если бы не вмешательство отшельника, император погиб бы на месте.
Он протянул тому руку и просто сказал:
– Спасибо.
Офицеры толпились вокруг него.
– Пустяки, господа… Мы отделались испугом… но, признаюсь, хорошеньким испугом… Ведь без вмешательства этого славного человека…
Он подошел к отшельнику и спросил:
– Ваше имя, мой друг?
Отшельник не снимал своего капюшона. Он лишь слегка раздвинул его и тихонько, чтобы его услышал только император, сказал:
– Имя человека, который счастлив тем, что вы подали ему руку, ваше величество.
Вздрогнув, император отступил.
Но тотчас овладел собой.
– Господа, – обратился он к офицерам, – я попрошу вас подняться к часовне. Могут оторваться и другие глыбы, наверное, благоразумно было бы предупредить местные власти. Потом вы присоединитесь ко мне. Я хотел бы поблагодарить этого славного человека.
И он удалился в сопровождении отшельника. А когда они остались одни, сказал:
– Вы! Почему?
– Мне надо было поговорить с вами, ваше величество. Попросить об аудиенции… согласились бы вы предоставить мне ее? Я предпочел действовать напрямую и понадеялся, что ваше величество узнает меня, когда вы будете оставлять запись в книге… И тут вдруг эта глупая случайность…
– Короче? – спросил император.
– Письма, которые передал вам от меня Вальдемар, ваше величество, это поддельные письма.
Император явно был раздосадован.
– Поддельные? Вы в этом уверены?
– Абсолютно, ваше величество.
– Однако этот Мальреш…
– Преступником был не Мальреш.
– Кто же тогда?
– Я попрошу ваше величество сохранить мой ответ в тайне. Настоящей виновницей была госпожа Кессельбах.
– То есть жена Кессельбаха?
– Да, ваше величество. Теперь она мертва. Это она сделала или велела сделать копии, которые находятся в вашем распоряжении. Настоящие письма она оставила у себя.
– Но где же они? – воскликнул император. – Главное в
