чужой хлеб, говорил Данте, и круты ступени чужих лестниц… Понял, что хоть на Ближнем Востоке звездец, но и в Старом Свете не сахар. В общем, хорошо там, где нас нет. Под конец добрался сюда, да здесь и остался. Тут благодать. Да, когда-то из таких, как я… и иногда из таких как вы, молодой человек, тут шили перчатки… но это было совсем в другом мире. А теперь ценят. Встретил наших. Познакомился с Моисеем Борисовичем, устроился к нему подмастерьем. Понравилась ему моя хватка, потом он и вовсе полюбил меня, как сына. Учил секретам своего бизнеса, помощником сделал и отдал мне в жёны свою дочь. Перед смертью сказал, что умирает спокойно, потому что и лавка, и Мотя в хороших руках. И вот я больше не Агасфер, вот моя скромная обитель. – он обвёл руками всё вокруг. – Слышали вы, Саша, теорию о жизненном балансе? Это если в первую половину жизни человек как сыр в масле катается, то во второй он вроде как должен по счетам заплатить. И наоборот? если сначала всё у него идёт плохо, трудно и беспросветно, то, как за середину перевалит, ему будто компенсируют его прежние страдания. Не слышали? А я вот сначала посмеялся, когда в одесской ночлежке сосед по нарам рассказал мне эту теорию. Но теперь думаю, что есть в этом что-то, особенно применительно к моей жизни.
Младший пожал плечами, мол – нет, не слышал. Мало ли их, теорий разных. Но чем-то его эта тема зацепила. Решил, что потом обдумает, а пока надо как-то отсюда выбираться. Книжки продать и уходить. Как-то надо дядю Мишу ближе к делу подтолкнуть.
Но тот, будто услышав Сашины мысли, подлил ему ещё чаю и достал из буфета тарелку с куском то ли кекса, то ли пирога. Пирог, посыпанный сладкими крошками, хоть и слегка чёрствый, показался Младшему очень вкусным. Давно он не ел домашней выпечки, очень давно.
«Ладно, пусть старик ещё потрындит. Ишь, как разобрало его».
– Да, тут строго. Правила надо соблюдать неукоснительно. Царей-бояр нет, все выборные, государство за каждым шагом не следит, но наказания драконовские, коли попался. За подделку подписи могут повесить, за крупное мошенничество – сделать инъекцию отравы. Расстреливают тоже. Жестоко? Но работает. Ordnung. Это позволяет не содержать большую полицию, почти не тратиться на правопорядок и суды. Люди десять раз думают, прежде чем нарушать. А когда случаются эпидемии, власти посылают Чумных докторов с правом жечь тех, кто не соблюдает санитарию. Жуть? Но с заразой не шутят.
– Времени нынче у меня много, – старик указал за окно, где на фоне сероватого неба ветер шевелил остатки сухой листвы на дубах. – Сегодня дует из Франции, поэтому я на улицу ни ногой. Там несколько АЭС еще дают фон. Слабенький, но у меня счётчик чуткий. Вроде уже по возрасту не должно быть страшно, но не хочу рисковать.
Вдоль стены стояло несколько высоченных стеллажей с дисками, подписанные по годам. Последний, конечно, 2019-й. «ТВ. Аналитические передачи», – гласила надпись.
На изящном столике портрет в рамочке – старик с микрофоном. В пиджаке, стоит по стойке смирно, как солдат. На лацкане значок какой-то. Лицо значительное, но напряжённое,, застывшее. Будто чем-то накачали. Волосы с коротко остриженной чёлкой странные, похожи на шапочку. Или парик. Вдоль фотографии чёрный росчерк подписи.
– Великий русский певец, тоже из наших, – пояснил ювелир. – С автографом. Раритет. Выменял у одной старухи. Тут много русских. Не из России, а которые здесь родились. Не все приличные. Вот была бригада чернорабочих. Нищеброды. За любую работу брались, хоть нужники чистить, хоть падаль убирать. Нанял их, чтобы стены обшить в комнатах. Легкотня, это вам не крышу крыть. Но так отвратно сделали, шлимазлы. Вроде из интеллигентных семей судя по языку, а руки из жоп. И совести нет. Сроки затянули, то одно, то другое… В итоге тяп-ляп, но закончили. Заплатил, как обещал. А они, уезжая, написали на стене, что я жид и жмот, ещё и рибу за панели спрятали. Это за то, что я торопил их и чаевые не дал. Еле вычистил тухлятину, месяц проветривал. Чур, следующие две тысячи лет будете скитаться вы. Передаём эстафету. Шучу! Отстройте всё в своей стране, и мы к вам приедем, поможем.
Дядя Миша говорил по-русски на удивление хорошо, старательно, но… чужеродно. Гласные и согласные звучали как в немецком, но «р» была не рычащей, как у дойчей, а слегка хрипящей… грассирующей. Как у французов. Ещё присутствовал специфический акцент, Младший слышал такой говор в старых фильмах и у комиков-пародистов.
– Эх… Р-россия… Завидую. Вот где справедливость, вот где сила... Смотрю русское кино, читаю книжки, отдыхаю душой. Мечтал отправиться, посмотреть Кремль, Мавзолей… но где уж мне? Только старые кости сложил бы. Авиалайнеров нету… Караваны не ходят. Да и фрау не отпустит. Настоящая немка. Железный капут.
Торговец хохотнул в кулачок. Младший не стал ему рассказывать, что Москву сравняли с землей, основательно, а вместо её центра – шлаковое поле.
– Думаю, вы не с Питера, а откуда-то гораздо дальше. Вы мне можете горбатого не лепить, молодой человек. У меня получается определить даже регион.
– Серьезно?
Младший вспомнил, как к ним на посиделки в клуб Денисова заходил один питерский чувак, называвший себя поэтом и лингвистом. У него был богемный свитер и зализанный чубчик. Так вот, он говорил, что в русском диалекты не так выражены, как в немецком или итальянском. Спасибо, мол, советской власти. В будущем, возможно, произносительные нормы разойдутся сильнее, говорил этот языковед. Но пока даже через полвека после Войны заметны только небольшие отличия.
– Так вот, вы не из Питера и не из Москвы. Гласные не так звучат. И не с Юга. Там совсем другое «г». Я бы поставил на Урал. Но скорее всего, Сибирь. У вас очень литературно-правильная речь без местных особенностей. Предположу, что вы из Западной Сибири… Ведь с Дальнего Востока добраться сюда нереально.
Угадал, стервец! Сходу. Но виду Младший не подал. Просто пожал плечами.
– Да это и не важно, юноша. Давайте расскажу немного о наших местах. Тут не было ядерной катастрофы, – объяснил ювелир, – Людей выкосила эпидемия. Рассказывают, что это было… как Черная Смерть. Только умирали люди в основном не от болезни – она подтачивала жизненные силы организма, а остальное делали погода и хаос. Голод. Морозы, разруха… перестали еду в супермаркеты завозить, пончики и багеты
