Патти стонет и я мчусь обратно. Она садится, оперевшись спиной о диван.
— Господи, Боже мой, — бормочет себе под нос Джей. — Свят-свят…
— Вы в порядке? — спрашиваю у Патти. Она слабо кивает.
— Я… кажется, да. — Видимых ран, вроде, нет.
Анна возвращается и, склонившись над Патти, берет ее за руки.
— Как ты?
— Не понимаю, что произошло, — говорит Патти. Взгляд ее проясняется. — Мне вдруг стало так больно и страшно… и… — Она задрожала.
— Кто здесь был? — спрашиваю, изо всех сил пытаясь скрыть, насколько я сам испугался.
— Это было так странно, — говорит Джей. — Ты бы видел Анну! Что это за штуковина? — Он кивает на рукоять. — Оно светилось. Она так быстро двигалась. Никогда еще такого не видел!
Она смогла воспользоваться рукоятью? Я смотрю на бледную и поджавшую губы Анну. К влажному лбу прилипли спутанные прядки волос. Я обнимаю ее лицо руками.
— Что здесь было?
— Шептуны, трое занялись Джеем. Двое — Патти. Один пытался завладеть ее разумом. — Патти громко ахает и прикрывает рот рукой. И я не могу ее в этом винить. — Четверых я убила, но… одного упустила.
— Одного упустила, — шепчу я. Мы с Анной смотрим друг на друга, осознавая смысл сказанного.
Одного она упустила. И он видел ее с мечом. И этого окажется достаточно. Мне будто переворошили все внутренности, потому что это все. Вот он, катализатор — начало конца положено. И его запустила Анна, она же нас и поведет, и… ох. Боже.
Я хватаюсь за волосы. Погружаюсь в ту же пучину из нервов, как когда был вынужден следить за работой Анны в канун Нового года и на следующий день, во время саммита. То же безнадежное чувство беспомощности. Я прислоняюсь к стене, у меня кружится голова.
— Черт. Черт, Анна… — Я не готов. Слишком рано. Я не готов! В горле застревает крик, который все же вырывается из меня, и я изо всей силы ударяю кулаком по стене и пробиваю ее.
Я должен защитить ее. Нельзя, чтобы ее тронули. Она сильная, и хоть на некоторые вещи наши взгляды различаются, она во многих вопросах умнее меня. В этом я не сомневаюсь, но ничего не могу поделать с безумным желанием спрятать ее от всего мира.
Развернувшись, опираюсь о стену и вжимаю костяшки пальцев в глаза.
Я не готов…
— Кай. — Голос у Анны такой ясный и спокойный.
Я опускаю руки. Она смахнула волосы с лица. Не представляю, как ей удается выглядеть такой спокойной.
— Вряд ли они поняли, что ты здесь, — говорит мне она. — Это наше преимущество.
Я киваю, хоть и слабо верится, что в данном положении преимущество есть у кого-то, кроме Князей.
— Тебя не подозревают, — продолжает она. — Это значит, что ты сможешь "разведывать". Мы сейчас разойдемся и…
— Нет, — перебиваю ее я. Она спятила, если решила, что я оставлю ее без присмотра. — Я остаюсь.
Если она откажется, я буду следить за ней. Смотрю ей в глаза, показывая, что буду отстаивать это решение. Она вздыхает и отводит взгляд.
— Ладно. Тогда давай собирать вещи, надо уезжать отсюда.
Вот так-то. Вместе.
Мы прощаемся с Джеем и Патти. Анна крепко обнимает маму и мы уходим. Я сажусь за руль Анниной машины, а она ложится на заднем сиденье.
Когда мне поступает звонок с неизвестного номера, я тут же понимаю — это отец. Вот раньше бы мне было любопытно, зачем он звонит, но сейчас? Как-то не особо.
— Алло, — отвечаю я.
— Это Фарзуф. — Пускай я уже знал, что он в образе юного американца, но тем не менее чертовски странно слышать его новый голос.
— Да, сэр.
— Ты в Атланте?
— Еще не добрался. — Я на мгновение отвлекаюсь, поглядываю на Анну, которой слишком идет бейсболка. По мои мысли прерывает энергичный и юный голос Фарзуфа.
— Встретимся в нашем старом доме сегодня в девять вечера. Я прилечу, надо кое-что с тобой обсудить.
Единственное, о чем я могу думать — что Анна со мной, и как же мало времени у нас осталось.
— До встречи в девять, сэр, — говорю я, как послушный мальчик.
— Не опаздывай. — Он отключается. Как же меня бесит его высокомерие. Как удачно, что у нас впереди семь часов в пути, будет время хотя бы подготовить себя морально к этой встрече. Не так уж просто проглотить свою гордость; я скорее подавлюсь.
В восемь тридцать я стою в своей старой комнате, однако никаких теплых воспоминаний она у меня не вызывает. Скорее наоборот, мне как-то не по себе от нахлынувших призраков прошлого.
Я стараюсь думать о том, что Анна припарковалась недалеко отсюда, а в карманах и ботинках у меня кинжалы — причем не простые, а омытые святой водой. Если верить легендам о демонах, то святая вода должна действовать на них подобно яду — как молитва в жидкой форме.
Растянув слух до места парковки, я не улавливаю ничего. Анна тиха и не движется. Умничка. Надеюсь, что в этом духе она и продолжит. Надеюсь, что у нее не возникнет причин вбегать в дом с пылающим мечом наперевес.
Хотя зрелище это было бы офигенное.
Я шагаю по комнате. Возможно, следовало бы подняться наверх и ждать там, но в этой комнате мне гораздо комфортнее — это моя территория. Мне предпочтительнее встретиться с ним здесь, если он не решит иначе. Я включаю свою старенькую стереосистему и улыбаюсь, ощущая, как под ногами вибрирует пол.
Громкий вокал. Стоны электрогитары. Неумолимый барабанный ритм. Прелесть.
Слухом я возле входной двери, поэтому неудивительно, что я засекаю появление отца. К этому моменту мой плейлист доходит до третьей по счету песни "Nine Inch Nails". Кулаки сжаты, мышцы напряжены. Напряжены и готовы. Я смотрю на дверь. Когда она распахивается, в проеме появляется высокий блондин с искривленным от отвращения лицом. Комплекция у нас приблизительно одинаковая, однако ростом он немного выше. И веяло от него каким-то мудачьем.
Следом за ним залетают три мерзких духа, заполнивших своими распластанными по стенам крыльями полкомнаты. Надеюсь, хороводов от них мне ждать не придется.
— Выключи эту дребедень! — кричит он.
Говорю же. Мудачье.
Я выключаю стереосистему, и он с раздражением выдыхает.
— Рад видеть тебя, отец. — Меня едва не выворачивает от слова "отец". Пускай на груди у него огромный красный знак, однако внешне ему не дать больше двадцати — двадцати одного. — Прекрасный выбор тела.
— Согласен, — говорит он, проводя ладонью по тонкому шелку волос. К тридцати, вероятно, его настигнет облысение. — Ты подписал документы на недвижимость?
Так в этом вся соль?
— Да, сэр. Еще утром.
Из заднего кармана он вынимает сложенный лист бумаги.
