Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Продолжаем, – хлопнул в ладоши Свирский. – «…следующие строевые чины. Командир полка, пять эскадронных командиров, пять ротмистров, двенадцать поручиков… Особым распоряжением введена парадная форма. Белые двубортные колеты с кавалерийскими фалдами, ботфорты свиной кожи и парадные каски с волосяным плюмажем. Всех кавалергардов нарядили в бронзовые кирасы с серебряным тиснением…»
Министр диктовал еще минут пять, затем дал отдых писцам. Постоял, глядя сквозь схваченное морозом стекло, как маршируют на брусчатке лихие мальчишки из Суворовского пажеского корпуса. Посреди плаца Воронцовского дворца команда грузчиков устанавливала громадную лесную ель. Рядом в корзинах поблескивали новогодние игрушки. За решетчатыми створками ворот, на Садовой, кипела жизнь. Прогудев, развернулся бронированный посольский автомобиль. Сверкнув гербами, замерла у винной лавки министерская карета. С крыльца публичной библиотеки стайками сбегали припозднившиеся студенты. Под присмотром дядек прогуливались барышни в мехах. Звенели колокольчики благотворительной миссии, где-то играли на скрипках, громыхали петарды. В Большом Гостином дворе сновали разодетые покупатели, полупьяные разносчики расхваливали товар. С Невского долетали трубные всплески оркестров. Снежинки кружились над городом, потихоньку закрашивая белым пухом праздничное великолепие.
Свирский откашлялся, заложил пальцы за обшлаг парадного раззолоченного мундира.
– «…Коронационная служба началась выносом императорских регалий. Для обеспечения надлежащего порядка у Зимнего дворца была выставлена сотня казачьего конвоя и сводный эскадрон кавалергардов. Службой обеспечения было выделено тридцать карет, запряженных цугом, с форейторами, коим надлежало отвезти всех приглашенных лиц от Зимнего к Лавре…
К восьми утра патриарх завершил молебны в соборе. После чего старший церемониймейстер явился ко мне в Эрмитаж и доложил, что соборники готовы. Будущая царица вышла на парадное крыльцо в порфире и малой короне, под оружейные залпы, в сопровождении статс-дам и фрейлин…»
Лев Свирский замолчал, пережидая сочные удары колокола. Снизу, из подвала, потянуло щекочущим ароматом сдобы. Кондитеры работали в две смены, народ в канун праздника сметал все сладости с прилавков. Кроме того, в отдельной очереди стояли фрейлины двора, закупавшие подарки для больниц и приютов.
Наконец колокол замолчал, и сразу стала слышна трескотня петард и шутих. Над разукрашенными площадями взлетали свечки фейерверков, пока еще редко и несмело. По Садовой в два ряда катили кареты и паровики. Из Апраксина двора доносились взрывы хохота и звуки музыки, там в шатрах отплясывали артисты. Торговые ряды ломились от покупателей, над харчевнями колыхалось облако вкусных ароматов. Жарились поросята и утки, нарезались горячие пироги, с ледников оптом уходила метровая рыба. Девяностолетний Свирский придвинулся ближе к камину, с наслаждением прикрыл глаза.
Молоденькие писцы, затаив дыхание, следили за каждым шагом министра. А Лева диктовал и вспоминал… и вспоминал не только коронацию. Вспоминал годы разрухи, когда в разбитой России еще действовал Пакт Вольных городов, на караванных тропах царила сила, горожане носили марлевые повязки, а главари банд творили, что хотели.
Пока не проснулся тот, кого обзывали Демоном.
– Пишем дальше. «…Коронационное шествие началось ровно в девять. Войска взяли „на караул“. На красной дорожке появились герольды с трубами и высшие генеральские чины с саблями наголо. За военными шествовали губернаторы всех губерний России со штандартами и наградами. За колонной губернаторов шли министры Большого и Малого круга, командиры отдельных войсковых соединений и начальники департаментов, общим числом не менее тысячи человек…»
Писцы синхронно перевернули листы на пюпитрах. Печатные машинки стояли тут же, рядом, но министр просвещения не жаловал громкую трескотню. За вечер записи обработают и подадут ему на утверждение уже в печатном виде, с перечнем замеченных оговорок и помарок. Работа почти закончена. Как он и обещал молодому императору, к Новому году подарочное издание, посвященное коронации, будет закончено.
– «…Патриарх и митрополиты вышли навстречу шествию на ступени собора. Митрополит Екатеринбургский окропил скипетр и державу святой водой. Тем временем тройное оцепление гренадеров еле сдерживало толпу. Вдоль обозначенного пути собралось не меньше ста тысяч человек. Под десятикратный пушечный салют оркестры заиграли гимн, и вышел государь император. Его величество впервые на моей памяти был в слезах…»
Писцы ахнули, переглянулись, втайне завидуя старику. В день, когда происходили описываемые события, оба еще ходили пешком под стол. Свирский спрятал улыбку, подошел к другому окну. Отсюда он видел край расцвеченного Невского, трепещущие флаги, снующие фары машин, полыхающие окна ресторанов, набитых богатой публикой. Гофмаршал наблюдал за полицейским оцеплением, за юными барышнями-курсистками, за чинным шествием детей с иконками и воздушными шарами. Гофмаршал думал: какие они все счастливые! Им довелось расти в то время, когда миновали угрозы революций и голода, когда Проснувшийся Демон собрал в кулак города и границы.
– «… Позади Их величеств шли высшие гражданские сановники – начальники силовых ведомств, предводители дворянства, директора университетов и академий, и начальник императорской охраны, генерал-майор Карапуз с обнаженным палашом. Государь-император с супругой ступили на ковер, проложенный от Зимнего дворца до Исаакия…»
Свирский сделал маленький глоток, кивнул мальчику, дежурившему у камина. Тот добавил поленьев, пошуровал кочергой. Кабинет обдало веселое жаркое дыхание огня, заиграли позолотой корешки книг, зажмурился от удовольствия дряхлый седой летун, дремавший на полке. В соседней зале девушки звенели посудой, готовили стол к вечернему банкету. Министр любил принимать друзей. Попасть к нему на вечер считали честью дипломаты и богатейшие заводчики.
– «…После речи патриарха будущий царь поцеловал крест и прошествовал в собор между двумя рядами архиереев. Государь и государыня троекратно поклонились иконе и взошли на тронное место. Митрополит спросил у государя громко: „Кому веруешь?“ На что государь так же громко произнес символ православной веры. На трибунах установилась полная тишина, и начался молебен. Государыня императрица опустилась перед супругом на колени, царь возложил ей на голову малую корону империи… В этот момент ударили залпы корабельных орудий и береговых батарей, в церквях зазвонили в колокола…»
– Господин гофмаршал, дозвольте вопрос? – храбро поднял руки один из писарей. – А верно ли то, что весь сложный ритуал именно вы придумали? Говорят, что праздника такого, как был той осенью, во время коронации, никто и не припомнит. Неужто все сами, такую красотищу?..
– А ты там был? – довольно улыбнулся Свирский.
– Не… мы на Невском, на мосту уже их встречали. Меня батюшка на руках держал, когда император в Казанский собор поехал, казанскую богоматерь целовать. Но красота великая была.
– Не я придумал, – признался бывший книжник. – Мне поручили, и я сделал так, как было раньше на Руси. Мы просто вернули то, как должно быть на русской земле. Пишите дальше… После божественной литургии императорская чета по ковру из цветов прошествовала в Лавру Александра Невского. Перед входом в Лавру грянул новый салют, оркестры заиграли гимн. Наступил всенародный праздник, на всех площадях были устроены концерты и гуляния. Пополудни в тронном зале Зимнего дворца началась торжественная трапеза на шестьсот персон. За креслом Его величества в золотом мундире стоял генерал-лейтенант Даляр. За спиной Ее величества с саблей наголо стоял генерал-лейтенант Валдис Третий. Патриарх благословил трапезу. Его величество поднял тост за расцвет Российской державы…
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
