собралась и отправилась в ночлежку.
Как у дочери графа, у меня теперь была своя камеристка и личная охрана из двух дюжих красавчиков.
Мы привезли в ночлежный дом Вафлентия двухъярусные койки, а так же постельные принадлежности и провиант — крупы, тушенку в стеклянных банках, печенья и конфеты.
Пока мои помощники выгружали на заднем дворе все это добро, ко мне подошла сестра Расула, которая заведовала ночлежным домом.
Это была суровая сгорбленная женщина с седыми волосами, скрученными в гульку. Ее передник был запачкан чем-то очень неприятным на вид.
Однако, со мной, как с благодетельницей, она была очень приветлива и повела по ночлежке, показывая, как тут и что устроено.
Местечко, конечно, было, как того и следует ожидать, аховое.
Уэйс советовал отправиться в какой-то чистенький и образцово-показательный приют, но я специально выбрала именно ночлежку Вафлентия, где собирались самые грязные, нищие, почти потерявшие человеческий облик люди. Ведь им куда больше требовалась помощь!
Я ходила от комнаты к комнате, но, признаюсь, мне не по себе было от взглядов этих оборванных мужчин и женщин, которые смотрели на меня, как на существо из другого мира.
Нищета здесь сквозила из всех плохо заделанных щелей, точно так же, как и запашок давно немытых тел — своей купальни у этого приюта не было. Лишь только помещение для стирки.
— Скажите, а кто работает в приюте? — спросила я. — Кто моет полы, убирается, готовит еду, ухаживает за самыми немощными постояльцами?
— Никто в здравом уме работать в ночлежку не пойдет, — ответила Расула. — По указу короля сюда ссылают преступниц — они и работают. Тяжко им, а что поделаешь? В тюрьме-то, поди, тяжелее. Частенько бежать пытаются, но у нас за это очень строгое наказание, второй раз не бегут. У каждой на шее есть метка, которая не позволяет им далеко уйти. Да, вот графиня, они как раз тут трудятся.
Мы зашли в небольшую комнату, где пять-семь женщин в темно-синих казенных платьях и косынках в руки стирали вещи бездомных в больших замызганных корытах.
Розамунду я увидела сразу. Она стирала чей-то поношенный кафтан, весь сплошь в пятнах рвоты.
А потом подняла голову и увидела меня.
ГЛАВА 81
Ее лицо в этот момент…
О, ее лицо!
Прекрасное лицо моей поверженной и втоптанной в грязь врагини!
Два года в этом месте, определенно не прошли для Мунды даром.
Выглядела она ужасно — пшеничные локоны потускнели и свалялись, кожа некогда мраморного кукольного лица стала пористой, как губка. Плюс питание дешевыми и жирными продуктами, которыми тут кормили, дало свой результат — Розамунда здорово прибавила в весе.
Если Бьянку с ее полнотой можно было назвать милой, то Пшеничке это совсем не шло, она выглядела отечной.
Она одарила меня таким взглядом — если бы глазами можно было убивать, то я уже лежала растерзанная, как после нападения сумасшедшего маньяка.
Надеюсь, она никогда отсюда не сбежит. Потому что если сбежит — то первым делом сразу пойдет меня убивать.
Я брезгливо поднесла кружевной платок к носу и сказала:
— Пойдемте дальше.
— Да, конечно, понимаю, графиня Бейлис, — с готовностью сказала Расула. — Следующая комната поприличнее — там недавно побелили потолок…
— Прощай! — беззвучно сказала я Пшеничке и пошла вслед за Расулой.
По правде сказать, эта экскурсия по ночлежному дому произвела тягостное впечатление. Хотелось скорее покинуть это темное мрачное место.
Однако управительница приюта слезно попросила, чтоб мы зашли в последнюю комнату — уж больно ей хотелось показать мне этот дурацкий потолок.
Наверное, думала, что я расщедрюсь на известь для побелки других комнат. Я велела своей камеристке записать, чтобы прислали не только известь, но и другие стройматериалы, необходимые для капитального ремонта.
Но вовсе не потолок привлек меня в этой комнате, а женщина преклонных лет, что сидела на кровати около самого входа.
В старческих узловатых пальцах она перебирала голубую шелковую ленточку. Та была уже совсем потертой, замызганной и мятой, но женщина смотрела на нее, как на величайшее сокровище.
— А, это наша Герцогиня, — вполголоса пояснила Расула.
— Герцогиня?
— Ну да, так мы ее зовем — надо ж как-то звать. В моменты просветления, она утверждает, что она — жена какого-то вельможи из дальней провинции, у нее молодой красивый муж и куча слуг. Такие истории заливает, у нас тут все диву даются! А настоящего имени мы ее не знаем. Она пришла в приют три месяца назад и была готова убить за тарелку супа.
— Вот как? — протянула я.
Даже сама не знаю зачем, я подошла к старухе и спросила:
— Здравствуйте, как вас зовут, мадам?
— Я должна поехать на бал, — она подняла на меня взгляд. — Сегодня вечером будет бал у самого наместника. Сходи-ка вниз, Трикси, и узнай — не привезли ли мое новое платье? Не терпится взглянуть на него!
Признаюсь, у меня даже мурашки пробежали по коже, и на мгновение показалось, что в пустых глазах старухи быстро-быстро крутятся стрелки на циферблате часов.
— Я же говорю, она не в себе, — сказала сестра Расула. — Леди Бейлис, так как вам наш потолок?
Потолок я похвалила и пообещала помочь с известью для других комнат, а потом поспешила покинуть это место.
На улице мне даже дышать стало легче.
Все-таки это место производило очень тягостные впечатления.
Ну, не считая встречи с Розамундой!
Эта несчастная, спятившая с ума старушка, возомнившая себя светской дамой…
Что-то в ней было… Такое.
Мне невольно вспомнился рассказ Лианса про Часовщика. Но он сказал, что этот маньяк мертв, а его часы разбиты…
Вот что, нужно узнать, не пропадали ли последнее время в Декстоуне люди.
Я решила расспросить об этом Шейл — мою подругу по Академии ковена, с которой мы продолжили общение после выпуска, и которая должна была помочь мне выбрать свадебное платье.
После того, как она сдала экзамен, Шейл приняли в ковен, чему она была очень рада. Звала и меня, но я-то уж точно не хотела там трудиться.
Мы встретились на Королевском проспекте, чтобы пойти по бутикам.
Я издалека заметила ее гибкую фигурку в темно-синих брюках и куртке с шевроном ковена на плече. Форма ей очень шла.
Девушка выглядела возбужденной и крутилась, как на иголках. Вместе с тем вид у нее был нерешительный. Как будто она очень сильно что-то хотела рассказать мне, но боялась.
— Дарина, есть новости, — наконец выпалила она.
— Какие?
— О Лиансе.
О Лиансе…
Черт, я поклялась забыть его.
Поклялась не думать о нем, не вспоминать…
Тем более перед собственной
