столь очевидно, что Лэйду не составило труда его угадать.
- Мертв? Нет. Насекомые удивительно живучи, Уилл. Мистеру Брауну приходилось и хуже.
- И вы… Вы по доброй воле поможете ему? Принесете ему кровь? После того, как он едва не убил вас?
Лэйд пожал плечами.
- С моей стороны будет жестоко лишать его единственной радости, не так ли? Сами знаете, от голода он впадает в тоску. Что вы так смотрите? Удивлены? Когда будете в моем возрасте, поймете, совесть может быть докучливее самого взыскательного кредитора…
- Но подкармливать его!.. - вырвалось у Уилла, - Мистер Лайвстоун, вы либо благородны, как Святой Петр, либо безумны как Святой Киприан[14]!
Лэйду не хотелось отвечать. Солнце Нового Бангора быстро сделалось из теплового и ласкового досадливо жгущим, обжигающим, но он подмигнул ему, как приятелю.
- Эту услугу я оказываю не Пульче, а другому человеку. Тому, которым он когда-то был, пока не сделался полноправным подданным Нового Бангора.
- Значит, эти слова о предательстве и… - Уилл внезапно смутился, - Простите, мистер Лайвстоун.
Лэйд небрежно махнул рукой.
- Ерунда. Скажем так, мистер Пульче в некотором роде имеет право претендовать на услугу с моей стороны. Беда лишь в том, что единственное, что я могу ему предложить – две пинты несвежей коровьей крови… Так что сложно сказать, кого из нас эта услуга гнетет больше.
Уилл, кажется, собирался что-то сказать, даже глазами зашарил, точно по невидимой полке со словами. Чтобы не дать ему такой возможности, Лэйд быстро сказал:
- Кажется, я зря отпустил кэб. Совсем не подумал о том, до чего непросто будет поймать экипаж в Олд-Доноване, а пусть нас ожидает не близкий, по какой-то прихоти еретики и лжеучителя Нового Бангора предпочитают селиться на окраине…
[1] Вестминстерское аббатство в использовалось для захоронения тел британских монархов.
[2] Мабу – духовой инструмент жителей Соломоновых островов, деревянная трубка с раструбом.
[3] Стрикс – вымышленная птица из античной мифологии, питавшаяся кровью и плотью.
[4] Нацхерер – мифическое чудовище из германских легенд, поедающее само себя и насылающее чуму.
[5] Сифонаптера (лат. Siphonaptera) – блоха.
[6] В 1892-м году жительница Род-Айленда по имени Мерси Браун была эксгумирована из могилы из-за подозрений в вампиризме; ее тело оказалось не тронутым гниением, что сделало ее персонажем фольклора.
[7] Перевод – Л. Шиферс.
[8] Туреху – кровожадные демоны из мифологии маори, обитатели «нижнего мира».
[9] Джозеф Глидден – автор разработанной в 1874-м году модели колючей проволоки.
[10] Здесь: примерно 0,3 литра
[11] Здесь: примерно 10 л.
[12] Триплет Кука (Линза Кука) – запатентованная Г. Тейлором в 1894-м г. линза для фотоаппарата.
[13] Стеатода (также известная как «Ложная вдова») – ядовитый паук
[14] Святой Киприан (Киприан Антиохийский) – христианский священномученик, бывший в юности колдуном.
Часть вторая - Глава 6
- В мире есть много вещей, созданных для того, чтобы нагонять на человека тоску и уныние. Рисовый пудинг и книги Джона Эйскофа, воскресные проповеди и Шотландские горы. Но если всего этого вашей жизнерадостной душе покажется мало, чтоб преисполниться уныния, отправляйтесь в Лонг-Джон. Если в мире и существует полюс тоски и меланхолии, без сомнения, он расположен здесь, в самой середке Лонг-Джона!
- Вы преувеличиваете, мистер Лайвстоун, - возразил Уилл, но без должной уверенности в голосе, - Возможно, Лонг-Джон и не лучшее место для прогулки, но если выбирать между ним и Айронглоу…
- Самая большая опасность, которая подстерегает вас в Айронглоу – забыть дома чековую книжку. Здесь же немудрено сломать шею, сверзившись в глубокую промоину, или заработать столбняк, оцарапавшись ржавым гвоздем… - наставительно заметил Лэйд, - Не говоря уже о том, что какой-нибудь камень из ветхой, как борода Моисея, кровли запросто может расшибить вам голову. Кроме того, крайне не рекомендую отлучаться далеко от меня. Лонг-Джон, конечно, спокоен, как мертвецкая, но знаете ведь, как говорят – при должном везении можно найти алмаз в коробке из-под булавок…
Уилл беспокойно оглянулся, точно пытаясь отыскать взглядом опасность в окружающем их пейзаже, чем вызвал у Лэйда потаенную ухмылку. Чтобы разглядеть в дебрях Лонг-Джона следы жизни, требовалось обладать зоркостью орла, а кроме того, иметь в этом неделе некоторый опыт. Ни того, ни другого у Уилла определенно не имелось.
- Здесь опасно?
- Если вы имеете в виду дурную компанию, я бы назвал риск умеренным. Лонг-Джон – вотчина китобоев, как вам известно. А уж где появляется эта публика, оттуда бежит все живое, включая те формы жизни, которые Господь Бог не одарил при сотворении ногами.
Нет, они никого не выживают со своей территории, у них, наверно, и понятия-то никакого нет о территории, границах, феодах или ареалах обитания, просто сосуществование с ними связано с некоторым количеством неприятных бытовых аспектов.
- Вот как?
- Китобой запросто может оторвать от вашего пиджака пуговицу только лишь потому, что увидит в ней часть неизреченного пророчества, или ущипнуть за нос, отводя какую-то одному ему видимую беду. Бывают и более конфузливые случаи. На моих глазах какой-то китобой сорвал с юной леди юбку – только лишь по той причине, что она сделала четырнадцать шагов, пересекая дорогу, а навстречу ей попался серый кот, и все это произошло в восемь минут седьмого. Не спрашивайте, какое это имеет значение – для китобоев имеет. Еще в более незавидном положении оказался один мой приятель из Миддлдэка, у которого китобой на глазах у прохожих похитил вставную челюсть. Ужасный конфуз! Подозреваю, эта челюсть ныне украшает какой-нибудь самодельный алтарь или же висит, подвязанная бечевкой, на груди какого-нибудь коллеги Капитана Ахава, надраенная, точно Орден Британской Империи, и свидетельствуя о высоком статусе ее носителя в неведомой нам жреческой иерархии…
- Но почему китобои выбрали Лонг-Джон?
Потому, что тот, должно быть, напоминает им кладбище китов, подумал Лэйд.
Сам он обнаружил это сходство давным-давно, впервые увидев одинаковые осевшие серые туши складов, громоздящиеся неровными шеренгами – и впрямь разлагающиеся остовы китов, выброшенные немилосердным океаном на твердый берег. Сравнение это, впрочем, он не любил – стоило его вспомнить, как начинало казаться, будто весь Лонг-Джон пропах не водорослями и ржавчиной, а гниющей на солнце жирной ворванью, желтой и рыхлой, как разварившееся мыло… И хоть Лэйд знал, что все эти туши из камня и лежат тут
