Иногда УВКБ удавалось создать временные лагеря для десятков тысяч руандийских хуту в процессе их бегства на запад. Один из крупнейших располагался в деревне Тинги-Тинги в Восточном Конго. На телеэкране он выглядел как любой лагерь для беженцев, лишившихся собственности из-за войны, но вне экрана это была еще и крупная военная база «Власти хуту». Впоследствии гуманитарные работники и опытные пилоты с отвращением рассказывали мне, что экс-РВС и интерахамве поддерживали в лагере режим террора, убивая мирных жителей без всякой видимой причины. Те же силы контролировали и летное поле, где, затесавшись среди настоящих самолетов с гуманитарной помощью, регулярно выгружали оружие другие самолеты, облепленные логотипами гуманитарных организаций, и взлетали, увозя в Найроби видных génocidaires. Разумеется, большая часть помощи, которая туда все же попадала, присваивалась и поглощалась силами «Власти хуту».
В середине апреля 1997 г. на первой странице «Нью-Йорк таймс» вышла необычно противоречивая статья о беженском кризисе в Конго, которая описывала лагерь для руандийских хуту недалеко от города Кисангани: «В то время как в этих лагерях есть тысячи маленьких детей с раздутыми животами и тоненькими, как прутики, конечностями, которые, похоже, находятся на грани голодной смерти, немало там и крепких молодых людей в хорошей физической форме, которые выглядят здоровыми и хорошо откормленными».
«Когда мы получаем еду, я ем первым», — сказал репортеру «Таймс» «дюжий 35-летний отец троих голодающих детей», — и «гуманитарные работники говорили, что эта ситуация не является чем-то необычным».
Странно было читать такую статью и при этом слышать, как Эмма Бонино, глава Управления гуманитарной помощи Европейского союза, обвиняет солдат Кабилы в том, что они совершают геноцид против беженцев, в частности перекрывая «гуманитарный доступ». В тот момент, когда она это говорила, ООН ежедневно отправляла самолеты, полные руандийских хуту (многие из которых были теми самыми крепкими молодыми людьми), в Кигали — для репатриации и расселения в рамках программы, санкционированной официальными лицами Руанды и Альянса. Около 50 тысяч бывших обитателей лагерей таким образом возвратились в Руанду, но многие другие пробирались через границу на территорию Анголы (занятую мятежниками, поддерживаемыми мобутистами), в Центрально-африканскую Республику и в другую республику — Республику Конго, — где их снова размещали в лагерях, которые опять-таки были крайне милитаризованными
С другой стороны, немало руандийских хуту действительно исчезали в Конго, и многие из этих убийств, приписываемых сторонникам Кабилы, похоже, происходили в небоевых ситуациях. О нескольких отвратительных массовых убийствах в стиле «эскадронов смерти» сообщали В подробностях. ЭТИ УБИЙСТВА ИГРАЛИ ГЛАВНУЮ РОЛЬ В МЕЖДУНАРОДНОМ ОСВЕЩЕНИИ ВОЙНЫ В КОНГО И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЙ, И ВИНУ ЗА ЭТО ВОЗЛАГАЛИ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ НА СОЛДАТ-ТУТСИ ИЗ КОНГО И РУАНДЫ. Вскоре после выхода статьи в «Таймс» об убийцах-беженцах в Кисангани лагерь, о котором в ней шла речь, был атакован и расформирован смешанными силами Альянса и местных заирцев. Ходили рассказы о том, что тысячи его жителей были истреблены, — но никто не мог с точностью сказать, что там случилось, поскольку войска Кабилы перекрыли доступ следователям.
* * *
Посол Ричардсон вернулся после встречи с хорошей новостью: Кабила пообещал предоставить ооновским следователям-правозащитникам неограниченный доступ. В хорошем расположении духа Ричардсон полетел посетить лагерь для руандийских хуту в Кисангани, неподалеку от того места, где якобы произошли самые массовые убийства беженцев. Население лагеря составляли в основном женщины и дети, которые месяцами пробирались сквозь джунгли; некоторые из них были едва живы — сморщенная кожа обтягивала кости. Неторопливо обойдя территорию, Ричардсон остановился у ворот лагеря, окруженный его жителями, и зачитал подготовленное обращение, которое описывало «гуманитарный кризис в Конго» как «трагедию, корни которой уходят в геноцид 1994 г. в Руанде». Более того, он сказал: «Неспособность международного сообщества адекватно отреагировать как на геноцид, так и на последующее смешивание убийц геноцида с настоящими беженцами в бывшем Восточном Заире, лишь послужила затягиванию кризиса. Этот климат безнаказанности был еще более усугублен этнической чисткой и конфликтом в регионе [Северное Киву], а также политикой бывшего президента Мобуту, позволявшей этим геноцидальным силам действовать, рекрутировать и пополнять припасы на его территории. Как ни трагично, эта глава еще не закрыта. Продолжают поступать сообщения о широко распространенных убийствах. ВСЕ МЫ, НОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ КОНГО, ЕЕ СОСЕДИ И МЕЖДУНАРОДНОЕ СООБЩЕСТВО, НЕСЕМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРЕКРАЩЕНИЕ УБИЙСТВ НЕВИННЫХ ГРАЖДАНСКИХ ЛИЦ. Мы должны также защитить настоящих беженцев, продолжить усилия по репатриации и работать над привлечением убийц, вершивших геноцид, к ответственности».
Это было на тот момент самое открытое официальное признание реальности и ответственности из уст международного государственного деятеля, и оно было произнесено перед репортерами «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Лос-Анджелес таймс» и нескольких международных телевизионных, радио- и телеграфных агентств. Однако ни одна из этих газет его не опубликовала. Генерал Кагаме впоследствии рассказал мне, что он видел расшифровку этого заявления и гадал, уж не розыгрыш ли это. Когда я уверил его, что Ричардсон действительно произнес эти слова, он назвал их «важным признанием» и «прекрасным событием во всей этой ситуации», добавив: «Может быть, кому-то стоило бы выложить это в Интернет или еще куда-нибудь».
Через несколько недель после визита Ричардсона следственная группа ООН по массовым убийствам прибыла в Киншасу — точно в назначенное время. Но ей так и не удалось заняться своим делом. Кабила воздвигал одно препятствие за другим, и даже после того, как Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан согласился найти нового руководителя для группы и расширить спектр работы следователей так, чтобы он покрыл не только 8 месяцев гражданской войны, но и предшествующие четыре года — с того момента, когда руандийские génocidaires начали заполнять Восточный Конго массовыми могилами, — Кабила продолжал им препятствовать. Немало глав африканских государств сомкнули ряды в его поддержку. У них было ощущение, что, пересидев руандийский геноцид, так называемое международное сообщество вряд ли заслуживает доверия в качестве нравственных судей в войне против génocidaires.
Таково было настроение на континенте в начале лета 1997 г. В июле стареющий властный лидер Кении, Даниэль арап Мои, который разорвал отношения с Руандой после геноцида, принял генерала Кагаме с официальным визитом. Спустя два дня Кения арестовала и передала трибуналу ООН в Аруше семерых из наиболее разыскиваемых организаторов геноцида. Мои объявил этих своих бывших друзей «иностранными шпионами и преступниками», и аресты продолжились. Среди пойманных были генерал экс-РВС Грасьен Кабилиги, который до недавнего времени командовал силами «Власти хуту» в Конго; Жорж Ру-ггью — бельгиец, ведущий геноцидального радио СРТТ; и Хассан Нгезе, который опубликовал «Десять заповедей хуту» и предсказал смерть президента Хабьяриманы в газете «Кангура».
