дар в моем теле. Я не могу воздействовать на других… Но я всё ещё могу влиять на собственное тело. Например, сделать так, чтобы моя дыхание и кровь стали самым страшным для тебя ядом. С каждым прикосновением ко мне ты будешь всё больше заражаться, впитывать в себя смерть и разложение. Как скоро, думаешь, болезнь пожрёт твою плоть, Джакомо?
Маг отпрянул, только сейчас заметив, что жар податливого тела совсем нездоров, а безупречную прежде кожу покрывают маленькие язвочки. Рената внезапно изогнулась, заходясь в кашле, и на испуганное лицо боевика брызнули алые капли.
Кроне вскочил, отплевываясь и поспешно стирая с лица кровь. Ведьма хрипло расхохоталась.
— Если почувствуешь недомогание, прими лекарства и сходи к доктору. Хотя не уверена, что тебе смогут помочь!
Маг с грохотом захлопнул дверь камеры, поспешно удаляясь. Рената зловеще усмехнулась, встряхивая спутанной гривой. От язв не осталось и следа, хотя в груди еще побаливало. Но небольшое причинение себе вреда стоило того страха, что она увидела на самодовольном лице Кроне. Эту ночь он едва ли сможет спать спокойно, а в дальнейшем у него и мысли не будет распускать руки.
Жаль, что такая забава не приходила ей голову прежде. Но теперь то она сполна могла насладиться непривычной, и все же весьма приятной ролью злой ведьмы.
***
Корбин никогда не собирался становиться шпионом. Во-первых, его магический дар слишком выделялся, тогда как «крыса» Службы безопасности должна быть неприметной и неуловимой. Во-вторых, его внешность слишком приметна. Не было другого человека на всем континенте с такими, как у него, глазами — напоминающими, как некоторые говорят, змеиные или кошачьи глаза — в зависимости от того, в каком настроении находился Рихтер в тот или иной момент.
В-третьих, несмотря на то, что он был неглуп и осторожен, хитроумные схемы, манипуляции и ловушки ему были неинтересны. Это то, что сильнее всего отличало повелителя стихий от его приятеля, нынешнего канцлера Грейдора, начавшего свою карьеру в Сб — Мартина Шефнера. Равнодушие к интригам, прямолинейный и едкий характер, полное игнорирование жесткой иерархии… Нет, он бы не прижился среди крыс Шефнера, а политический амбиций, чтобы шагать по головам, у него не было.
И почему же, раз за разом, его втягивают в шпионские игрища? Рихтер вздохнул, и согнув голову, чтобы не столкнуться с дверным косяком, вошёл в темную пыльную комнату, полную ящиков и коробок. Невыразительный мужчина, изучавший желтоватый листок в своих руках, даже не поднял голову. Маг не стал пенять своего нынешнего подчиненного за неосторожность, и вместо этого стянул с шеи теплый шарф, надетый явно не по погоде. Агент вздрогнул, потянувшись к спрятанной под курткой кобуре, но увидев Рихтера, облегченно выдохнул.
— Эта вещь не слишком опасна, чтобы привозить её в Лермию? — осторожно спросил он.
— Не беспокойся, я прячу артефакт так хорошо, что едва ли его кто найдет. Софи едва ли простит мне, если я потеряю одну из её любимых игрушек, — небрежно сказал Корбин, ласково погладив пестрый шарф.
Выдержка безымянного агента была более чем хороша. Его лицо не изменилось ни капли, хотя наверняка ему было интересно, что за отношения связывали сильнейшего мага Грейдора и жену нынешнего канцлера, которая и создала этот артефакт невидимости, позволивший Рихтеру ускользнуть как от дожа, так и от псов Святого Престола. Так небрежно и ласково упоминать имя жены Шефнера, злопамятного и ревнивого менталиста, мог только весьма безрассудный человек.
Но Рихтеру явно было наплевать, какого о нем были мнения другие люди. Он вскрыл один из ящиков, и начал небрежно рыться в кипе бумаг. Содержимое листовок его мало интересовало — все те же мерзкие подстрекательства, призывающие народ Лермии уничтожить злобных малефиков — колдунов и ведьм. Тексты были невзыскательны и примитивны, но на неокрепшие и дремучие умы действовали великолепно. Ловить фанатичных идиотов, следовавших за призывом избавляться от малефиков, было неинтересно, да и глупо. Но поймать тех, кто стоял за этой провокацией, пока так и не удалось — даже инквизиторы Церкви так ни на кого и не вышли. Нашли печатные станки, посредников, даже продажных журналистов, которые поддерживали истерию — но не настоящих заказчиков. Некоторое время Корбин Рихтер считал, что Престол пытался скрыть свои прегрешения, о чем дольше он копался в этой проблеме, тем больше находил несоответствия. Да, в прошлом Церковь не раз и не два устраивала охоту на ведьм, но в нынешнем их положении войны с патрициями Лермии… зачем настраивать против себя магическое сообщество? Не слишком многочисленное и сплоченное, но весьма опасное — ведь маги, хотела это Церковь или нет, работали во всех наиболее важных государственных структурах. Даже Понтифик, боящийся магических проклятий, держал в своей гвардии боевых магов, а история Гидеоном Нери показывала, насколько влиятельны могли оказаться целители, держащие человеческие жизни в своих руках.
Рихтер задумчиво потер одну из листовок. Он редко пользовался своим даром алхимика, но навыков так и не утратил. Желтоватая и рыхлая бумага, дешевая краска… Выглядело так, что кто-то хотел сэкономить на пропаганде, но на самом деле, этот «кто-то» просто пытался запутать следы.
— О чём вы думаете? — тихо спросил его подчиненный.
— В свое время Фоскарини с большой гордостью показывал мне технические достижения своих инженеров. Их успехи и вправду поразительны. Император и Канцлер оправдано ждут от сотрудничества с будущим королем Лермии большую выгоду… Тебе нравится Лауро Фоскарини?
Агент растеряно повёл плечами.
— Ты прав, это не имеет значения, — легкомысленно сказал Рихтер, комкая в руках бумагу. — Важно что он полезный и сильный союзник. Личные симпатии только мешают.
Ему всегда нравился дож Конте. Увлеченный и амбициозный патриций искренне заботился о своем народе, был строг и справедлив с подчиненными, мягок со своими детьми… и казалось, лишен каких-либо предрассудков и узкомыслия. Хотя Фоскарини больше ставил на технический прогресс, чем на магический, Рихтер не видел в нём ни тени злобы по отношению к магам.
Но именно он оказался тем провокатором, из-за которого десятки магов так или иначе пострадали.
— Что вы обнаружили?
— Бумага и чернила были произведены в провинции Конте. Конечно, сам герцог пользуется материалами совсем другого качества, но сырье всё то же.
— Это… косвенные улики.
Маг холодно кивнул.
— Да. Твоя задача достать мне прямые. Вернись в Конте, и найди тех, кто занимается перевозкой товара.
Фоскарини позаботился о том, чтобы подчистить все концы, но теперь, когда ищейки Сб знают, где искать, тайное рано или поздно станет явным.
— А вы?
— Я навещу дожа.
Рената и её племянник все еще находились под покровительством этого человека.
