прогулку. Лео в коляске рядом вопил без перерыва. Обычно и она, и он предпочитали кенгурушник, этакий нагрудный рюкзачок, – видимо, чем-то удобный для младенца, поскольку Лео в нем почти никогда не пищал.
– Идем гулять, – коротко и раздраженно бросила Лиза. – Ему надоело сидеть дома. Кстати, и мне тоже.
Беньямин, не говоря ни слова, подхватил сынишку, и малыш тут же замолчал – к его удивлению и, похоже, к еще большему удивлению Лизы. Приятно.
– Может, ему просто надо было… – Беньямин загордился, начал было нравоучительную фразу, но тут же осекся, поймав на себе взгляд Лизы. – Иди погуляй, – без всякой логики завершил он свою мысль.
– Что?
– Иди прогуляйся.
– Тебе же надо поесть.
– Никакой спешки. Погуляешь, купишь пиццу по дороге. Поедим, когда вернешься. Или я приготовлю что-нибудь. Пасту, к примеру. Иди, иди, – он улыбнулся, – развейся немного.
Лиза засомневалась.
– Как только он обнаружит, что меня нет, опять все начнется.
– Но попробовать же можно? Иди, иди…
Лиза повертелась перед зеркалом, поправила волосы.
– Уж если я покажусь в городе без ребенка, обязательно притворюсь, что у меня детей не было и нет.
– И не будет. – Беньямин согласно кивнул.
Лиза улыбнулась.
– Десять минут.
– Двадцать, – возразил Беньямин. – Самое меньшее двадцать. Или двадцать две.
Лиза с сомнением глянула на Лео. Поцеловать – опять начнется крик. Беньямин разгадал ее мысль.
– Поцелуй лучше меня.
Лиза послала ему воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь. Он почти тут же услышал хлопок наружной двери. Судя по всему, она не спустилась, а сбежала по лестнице. Или съехала по перилам.
Сработал инстинкт самосохранения. Надо побыстрее скрыться. Знает: если Лео начнет кричать, она не сможет никуда уйти, тут же вернется.
Беньямин прошел в кухню. Достал из шкафа початый пакет с чипсами, высыпал прямо на стол. Одной рукой открыл бутылку пива, сделал большой глоток и захрустел чипсами. На пакете написано “лук и сливки”. Попытался – в который раз! – привести в боевую готовность вкусовые рецепторы и различить вкус хотя бы лука, и в который раз его постигла неудача.
Очень странная ситуация – едва ли не впервые он остался наедине с Лео. Отец и сын. Быть отцом гораздо труднее, чем он себе представлял, и в то же время это сравнительно новое ощущение казалось совершенно естественным.
Люди теряются в новых обстоятельствах, в работе, в желаниях – и словно бы забывают, что продолжение рода и забота о потомстве и есть их главная обязанность.
Вспомнил разговор с Робертом Маклелланом. У Роберта и его жены детей нет, и теперь, на склоне лет, он очевидно раскаивается в своем молодом эгоизме. Как пережить неизбежное старение, если ты одинок? Больше всего старика волновали переживания жены.
И главное, что поразило Беньямина, – Роберт был искренне возмущен. Вы играете с человеческой жизнью в русскую рулетку. В других странах другая мораль. Его можно понять. Пообещали излечение, а как только к нему вернулась способность мыслить, посадили в тюрьму. Не совсем тюрьму, но все же… Даже жена не имеет права приехать и выпить с ним чашку кофе.
Несправедливо и жестоко. В чем-то Беньямин с ним согласен, но какое это имеет значение?
Вам-то как раз не за что оправдываться.
Исследовательской группе явно не хватило ответственности. Возможно, Роберт Маклеллан не единственный, кто чувствует себя несправедливо униженным и попросту обманутым. Судебные иски не заставят себя ждать. Вероятно, стоит обратиться к людям с какими-то официальными извинениями. В следующий раз в разговоре с Эндрю он попробует дать ему такой совет. Им тоже не хочется угодить в бесконечную юридическую склоку. Иногда, чтобы избежать такого поворота, достаточно просто проявить человечность.
Не успел Беньямин сунуть в рот очередную пригоршню чипсов, Лео опять начал хныкать. Беньямин прижал его потеснее и с набитым ртом начал что-то напевать, с трудом припоминая мелодический и ритмический рисунок немногих известных ему колыбельных песен. Подошел к балкону, открыл дверь и вышел. Его окатила свежая волна морского бриза, он даже расслышал отдаленное бормотание прибоя.
Кого угодно успокоит, но Лео не оценил. Горестное всхлипывание не утихло, наоборот, стало еще более жалобным. Беньямин вернулся в спальню. Не успел положить малыша в кроватку, хныканье перешло в отчаянный крик. Беньямин погладил его по животику и начал сюсюкать, лихорадочно вспоминая, как успокаивает его Лиза. Он же не может дать ему грудь!
А ведь Лиза проводит с ним день за днем… День за днем, ночь за ночью. Из одного конца квартиры в другой, как зверь в клетке. Он был уверен, что ради денег обрек себя на пытку, на существование в вывихнутом мире с двумя тысячами безвинно заключенных стариков. А каково приходится Лизе, сутки напролет проводящей в обществе беспрерывно орущего младенца? Это тоже пытка – без чьей-то помощи ухаживать за ребенком. Тут нужна целая команда. По крайней мере, еще один человек – муж.
Лео кричал так, что мордашка стала красной, как помидор. Терпение начало иссякать.
– Ну все, кончай уже… – безнадежно попросил Беньямин, взял малыша и отнес в гостиную. Положил на диван и начал массировать животик – по часовой стрелке, как подсказало вспомнившееся с курса педиатрии правило, по ходу толстой кишки. Возможно, малышу просто нужно покакать.
Желание позвонить Лизе и попросить вернуться он отверг, хотя искушение было велико. Дал соску, но Лео ее тут же выплюнул. В кухне достал из формочки кусочек льда и приложил к губам. Лео на пару секунд замолк, но скорее всего от неожиданности, а потом снова зашелся в крике.
– Ну хорошо, хорошо… – Беньямин вышел в прихожую, положил Лео в складную коляску и пристегнул ремешки. Подгузник, сообразил он, просовывая ремень между ног, надо было бы сменить подгузник, но теперь поздно. Взял двумя руками коляску и начал осторожно, боясь споткнуться, спускаться по лестнице. Удивительно – на третьей же ступеньке Лео замолк. Беньямин выдохнул с облегчением. Как он объяснит Лизе, почему решил выйти на незапланированную прогулку? Неважно, главное, что ребенок успокоился. Он покатил перед собой коляску, ускоряя шаг, – почему-то показалось, что быстрая езда должна помочь. И в самом деле, у Лео начали слипаться глаза. Обойти с ним пару раз квартал – и он, может быть, уснет? Лиза рассказывала, что именно так и поступала, если никакие другие средства не действовали.
Беньямин поймал себя на том, что перестал думать про ситуацию на работе, и знал, кого за это благодарить.
Шедшая навстречу пожилая женщина приветливо и одобрительно улыбнулась. Ничего удивительного, в Америке, в отличие от Швеции, мужчина с коляской – зрелище непривычное. Обязательно получишь комплимент. Он оглянулся – дама
